Напротив окон стоял сам диванчик — большой мягкий П-образный диван, закрытый балдахином из белой кисеи на розовой подкладке. На задней стене висело еще одно большое зеркало, и многократные отражения создавали иллюзию бесконечного пространства.
Диванчик» в музее-усадьбе Г.Р. Державина.
Современное фото
Державин никогда не скрывал, что любит уют и радости жизни (видимо, он успел стосковаться по ним в молодости). Строчки «Приглашения к обеду» гарантированно вызывают сильнейший приступ аппетита. В своем стихотворении «Гостю» он воспел и «Диванчик», и сладкий спокойный сон.
В сентябре 1793 года Державин получает отставку у императрицы и назначается сенатором с присвоением чина тайного советника (III класс «Табели о ранках», обращение — «Ваше превосходительство») и награжден орденом Св. Владимира II степени. Он вновь подошел к своему новому назначению очень ответственно: ездил в Сенат даже в воскресные и праздничные дни, просматривал кипы бумаг и постоянно ссорился с остальными сенаторами. С его службой в Сенате связан следующий примечательный случай, рассказанный племянницей Екатерины Яковлевны Елизаветой Николаевной Львовой: «Однажды… его упросили не ехать в Сенат и сказаться больным, потому что боялись правды его; долго он не мог на это согласиться, но наконец желчь его разлилась, он точно был не в состоянии ехать, лег на диван в своем кабинете и в тоске, не зная, что делать, не будучи в состоянии ничем заняться, велел позвать к себе Прасковью Михайловну Бакунину, которая в девушках у дяди жила, и просил ее, чтобы успокоить его тоску, почитать ему вслух что-нибудь из его сочинений. Она взяла первую оду, что попалась ей в руки, «Вельможа», и стала читать, но как выговорила стихи:
Державин вдруг вскочил с дивана, схватил себя за последние свои волосы, закричав: „Что написал я и что делаю сегодня? Подлец!“ Не выдержал больше, оделся и, к удивлению всего Сената, явился — не знаю, наверное, как говорил, но поручиться можно, что душою не покривил».
В 1794 году Державина постигло страшное горе: 15 июля умерла от чахотки Екатерина Яковлевна. Державин несколько раз брался за стихи, посвященные памяти горячо любимой жены, но всякий раз отступал — горе было нестерпимо сильным и острым. И когда он все же нашел слова, то стихи противоречили всем правилам и канонам стихосложения XVIII века.