— Давно бы поставила вопрос ребром, — напутствовала она.
— Как я могу, — всхлипывая, лишь разводила руками Аврора. — Это же неприлично.
— А манежить так девушку прилично? — вскипела в ответ Тамара. — Слушай, признайся честно, может, вы все-таки поссорились? Или ты его чем-то обидела? Ну например, он тебе предлагал… А ты отказалась.
— Если бы предлагал, я бы не отказалась. — Не стала кривить душой Аврора. Она снова всхлипнула. — Но он даже не пытался. Даже не намекал. Даже когда мы с ним два раза в его квартире вдвоем оказывались, и никого, кроме нас, там не было.
— Стра-анно, — протянула Тамара. — Вроде ведь как влюблен. Все признаки налицо. Нет, он правда ни разу не пытался?
Аврора залилась слезами.
— Правда. Да в общем, и негде было…
— Где… всегда находится, если приспичит — не согласилась Тамара.
— Мне казалось, что он меня любит и уважает, поэтому и не торопится. Он однажды сказал, что все в жизни должно быть вовремя и как следует. Ну понимаешь, не любит человек жить кое-как и впопыхах. Вот я и решила, что он хочет сначала свадьбу, а после уж все остальное. Да мне и самой, в общем, того же хотелось.
Тамара мрачно хмыкнула.
— Ты-то ладно. Но чтобы мужик добровольно ждал до свадьбы… Подозрительно это мне. Знаешь, поговорю-ка я с Колей. Пусть твоему мозги по полной программе прочистит.
Она и впрямь поговорила, несмотря на протесты Авроры. Коля, однако, ситуацию не прояснил, а лишь мялся, жался и жалобно блеял, что на Виктора за последнее время чересчур много работы свалилось. А от работы кто же теперь отказывается. Вон как инфляция деньги жрет. Ему, Николаю, и самому приходится крутиться. И Тамара, соглашаясь с мужем, вразумляла подругу:
— И то правда. Мы с Колей тоже в последнее время только в постели и встречаемся.
Вдруг твой Виктор, как человек обстоятельный, решил на свадьбу сперва накопить, серьезные намерения выказывать. Наберись, подруга, немного терпения.
И Аврора, терзаясь сомнениями, продолжала ждать, но так и не дождалась ни признаний, ни свадьбы. Однажды утром ее любимый, выйдя из дома, больше в него не вернулся. Он пропал. Как? Куда? Что с ним случилось? Они так и не узнали об этом. Словно в воду человек канул. Бесследно. Будто и не жил никогда. Даже могилы после себя не оставил. И похорон тоже не было. Виктора еще много лет не признавали умершим. Он числился в пропавших без вести.
Узнала Аврора страшную новость от Николая. Виктор ее ведь даже с родственниками своими не познакомил, и, когда ей отвечали по телефону, что его нет, она просто думала, будто он от нее скрывается, окончательно с ней порвав.
Сообщение Николая повергло ее в шок. Самой почему-то невыносимой для нее была мысль, что она теперь никогда уже не узнает, любил ее Виктор или нет. Аврора ночи напролет рыдала, от отчаяния кусая подушку. Но время если и не залечивает раны, то притупляет любую боль. Первое время Аврора надеялась, что Виктор, может, еще появится. Вдруг на него напали, ранили, он потерял память? Лежит где-нибудь в больнице, а там не знают, кто он. Однако несколько лет спустя надежда окончательно растаяла.
Хочешь не хочешь, поверишь, что он действительно погиб.
Да и на мысли об ушедшей любви оставалось все меньше и меньше времени. Аврора была вынуждена крутиться изо всех сил, чтобы хоть как-то заработать на жизнь себе, маме и бабушке. Тамара и Николай тоже бились как рыба об лед. Даже ребенка завести не позволяли себе.
— Не желаю плодить нищету, — говорила Тамара. — Сами едва зубы на полку не кладем, — и, склонившись к Аврориному уху, шепотом добавила: — Кольку моего опять на бабки нагрели. Ума не приложу, чем теперь расплачиваться. Сколько ему твержу: не умеешь — не берись, а он знай себе зудит: пока лимон не заработаю, не успокоюсь. Что, я хуже других? Я ему говорю: не хуже, а лучше. Потому и не сможешь. У тебя совесть и воображение работают, а у них нет ни того, ни другого. Они заработают, а ты с долгами останешься. Он обижается, мол, я его ниже плинтуса опускаю. А я просто боюсь. И за него, и за себя. Придут ведь, прибьют. Вон, Виктор-то пропал вообще с концами. Небось, тоже пытался лимоны заработать. И с тобой, наверное, потому последнее время мало общался. Не хотел опасности подвергать.
Любое упоминание о Викторе было Авроре невыносимо. Но ей хотелось бы думать, что он так поступал с ней, оберегая от опасности, а не собираясь бросить. Коля-то в результате бросил Тамару. Точнее, не совсем бросил. Потерпев полный крах на ниве первоначального накопления капитала, он загорелся идеей отбыть к берегам капитализма развитого и цивилизованного.
Тамара встала на дыбы:
— А мне что прикажешь там делать? Во-первых, здесь моя родина, во-вторых, я языка не знаю, а в-третьих, у меня в Москве целый лазарет из родственников. Мать, отец, дед, и все по больницам. Как я их брошу? Никуда не поеду!