Вмиг всё нутро захватил жар, тело мгновенно покрылось испариной, а потом вдруг озноб пробрал. Заряна обхватила себя руками, чтобы согреться и вокруг осмотрелась: матушка на лавке сидит на неё смотрит, только не моргает, застыла будто. Воздух стал тягучим, плотным – вдохнуть мочи нет, и уши заложило, словно под воду ушла. Еле переставляя ноги, подошла Заряна к матушке, за плечо тронула, а та одеревенела, словно колода. Почувствовав, что сама еле на ногах держится, т воздуха не хватает, девушка устремилась к двери, упёрлась обеими руками в неё, последние силы вложила! Дубовое полотно поддалось не сразу, натужено, словно на не смазанных петлях, и тяжело пошло, опрокидывая Зарю на крыльцо.
По глазам ударила вспышка света, горячий порыв ветра заключил в душные объятья. Заряна задышала часто – после избы никак надышаться не могла! Только при каждом выдохе пар изо рта вырывался. Подняла голову девушку, посмотрела перед собой и увидела поле до окоёма ковылем заросшее. Гнал по этому простору бесконечному ветер седые волны, а из-под них выныривали головки маковые, словно пятна крови расплывались по буйной глади. Небосклон зарос чёрными тучами, рвали его на части молнии, рождая рокот громовых раскатов.
Не могла Заряна от зрелища этого глаз отвести. Вдруг почувствовала, как на плечо тяжестью пудовой чужая рука опустилась, оглянулась резко – нет никого. А как взглянула перед собой, так от ужаса отпрянула, споткнулась, рухнула назад и отползти попыталась. Увидела она перед собой мужа ликом прекрасного, телом могучего, да только взгляд его злом замораживает, космы чёрные на ветру развиваются, змеями обсидиановыми мерещатся, к Заряне тянутся. Смотрит муж на Заряну, слова не молвит, а в голове голос его громом гремит:
– Как посмела… – и затихло вдруг всё вокруг, словно и не было ничего.
Встал незнакомец перед Заряной на одно колено, руку свою когтистую протянул, до подбородка дотронулся едва. Прядь девичьих волос меж пальцев неспешно пропустил и в глаза заглянул, словно насквозь взглядом прошил.
– Поверить не могу, – в голосе его растерянность проскользнула, а Заряна почему-то бояться перестала, посмотрела в чёрные глаза храбро.
Мужик поднялся во весь рост, отвернулся от Заряны, за голову схватился и забормотал что-то – не разобрать. Заряна тоже на ноги встала, взглядом в широченную спину уставилась, на космы мужицкие, что по спине разметались. Цветом они как вороное крыло, но, нет-нет, да мелькнул зелёные пряди! Ахнула Заряна громко, ладошкой рот прикрыла, чтобы страх свой унять от догадки. Слёзы по щекам горячие побежали, а сердце в горле комком заколотилось.
Развернулся могучий муж к Зарне, в глазах снова гнев плещется и молвил:
– Стало быть, кровь в тебе моя есть. Как мать твоя смогла от меня тебя столько лет скрывать, да и как ты вообще быть можешь… жить?
Заряна никак в себя придти не могла: горло страх сковал, только горячие слезы по лицу всё бежали, обжигали кожу.
– Ну, чего молчишь? Немая что ли? – гневно рыкнул новообретенный отец.
Девушка вздрогнула всем телом, и оторопь прошла – вспомнила, зачем сюда стремилась. Утерла кулаками глаза, глянула смело в глаза отцу, молвила:
– Матушку свою я не знала. Сирота я. Волхвица меня дочерью назвала, вырастила, умениям своим научила. Откуда взялась я, мне она о том не сказывала, да видно не зря! – смотрела Заряна на отца своего, и в сердце ярость просыпалась. Вспомнила она о детках малых, о душах их потерянных. – Ответь, зачем души крадёшь, детей малых на смерть обрекаешь? – выкрикнула Заряна, вскинув подбородок.
– Не твоего ума дело, пигалица, – отмахнулся душегуб, а сам взглядом по Заряне шарит, словно отыскать что-то старается. Вдруг смягчился взор и сказал он: – Отвечу на твой вопрос, только и с тебя плата причитается! Коли останешься со мной, всё тебе расскажу!
Задумалась Заряна, как Верене весточку передать, и ответила:
– Соглашусь, но позволишь мне к матушке вернуться, попрощаться?
– Ладно, только с тобой пойду. Погляжу, кому благодарность предъявить за дочь.
Делать было нечего, Заряна кивнула:
– Говори!
– Э, нет! Сначала ты свою часть уговора выполни, а я следом!
Пожав плечами, девушка достала серебряную иглу, что в складке рубахи хоронилась, палец наколола, взяла отца за плечо и уронила каплю крови на землю.
В тот же миг оказались они в горнице родной с детства. Увидав Верену, Заряна бросилась к ней, на колени упала, заплакала:
– Прости, матушка. Не исполнила твой наказ, да северин зазря извела.