Верена, глядя на мальца, качала головой, украдкой улыбалась своим бабьим мыслям. Порой, примечала, как Яр нет-нет да помашет перед глазками Зари ладошкой, то пальцем дотронется до румяной щечки, то до чуть курносого носика. Только малютке и дела не было до стараний Яра: она продолжала бестолково моргать глазёнками, изредка разевая свой ротик, словно хвастая первыми зубками. И лишь, когда Яр наклоняясь над пищащим свёртком, потихоньку, боясь переусердствовать, дул на личико, Заряна замирала, частёхонько хлопала ресницами и счастливо лыбилась. Яр начинал звонко смеяться, закидывая тёмно-русую голову назад. Даже прозванье ей придумал – Моргуша.
Через зиму по светлым дубовым половицам уже шлепали крошечные ножки, следом за ними в портах с заплатками на коленках еле поспевал Яр.
Чем старше он становился, тем реже стал появляться в избе на высоком берегу. Они с отцом уходили глубоко в дремучий лес. Старший лешак учил премудростям и обязанностям, которые вскорости пригодятся сыну. А потом мальчишка и вовсе пропал надолго…
***
Спустя 15 зим
По пыльной вечерней дороге тихо катилась телега, которую резво тянула соловая лошадка. Дорожная суглинистая пыль из-под её копыт пыхала в стороны, пудря буро-зелёные листья подорожников коричневой охрой. Последний день липня (1) к ночи стращал разразиться большой грозой. Верена то и дело оглядывалась на хмурый западный горизонт и в мыслях уговаривала Вечерницу дать время добраться до дома.
Заряна сидела на задней поперечине, грызла румяное яблоко, болтая босыми ногами. В отличие от Верены ей нравился багрянец вечерней зари, который мешался с мертвенно-синими тучами в червчатый (2), а в редких просветах просачивался последними лучами солнца – в убагрый (3). Поднявшийся вдруг Западный (4) подгонял наволОки (5) вслед телеги, и сразу стало темнее.
Справа сверкнуло – соловая вздрогнула всем крупом и прижала уши. Когда раскатистый гром взбудоражил округу, лошадь, взбрыкнув, метнулась вперед, от чего Заряна завалилась в телегу на мешки.
Вылетев из низины на холм, прямая дорога уперлась в Рябинки. Почуяв запахи поселения, лошадка приободрилась и пошла спокойнее. Вскоре телега въехала на двор у дома старосты Микулы.
На пороге стоял хозяин и как будто ждал гостей. Из-за избы выбежал мальчишка, соломенные вихры которого, трепал порывистый ветер. Он подбежал к соловой и потянул её под навес, где стояла хозяйская телега.
– Здрав будь, Микула! – сказала Верена, спрыгивая с телеги.
– И тебе не хворать, – сурово ответил староста. Он перевел взгляд на Заряну, которая стояла за Вереной и выглядывала из-за её плеча. Ещё больше нахмурив бровь, Микула кивнул головой, приглашая в избу.
Пропустив Заряну вперед, Верена шагнула за порог избы и услышала, как тяжелые капли дождя звонко заколотили по всему, что попадалось им на пути. Волхва оглянулась, желая узнать, успел ли мальчика довести лошадь до укрытия, но на улице стало совсем темно, да и разглядеть что-то за сплошным пологом было невозможно.
В горнице было светло и душно. Широкий дубовый стол прибрали, лишь небольшая канопа стояла с краю. Рядом на лавке сидела жена Микулы. Склонившись, Даряна что-то тихо шептала молодухе, спрятавшей лицо в выемке между шеей и плечом старшей женщины. Девица тихо всхлипывала, не замечая пришедших. Даряна подняла голову, кивком поприветствовала гостей, продолжая ласково гладить чужие волосы.
Микула прошел к столу и, усевшись на мужскую лавку, жестом пригласил присоединиться Верену с названной дочерью. Они разместились напротив Даряны, не сводя глаз с неё и безутешной женщины. Жена старосты погладила её по плечу и та немного пришла в себя. Она увидела пришлых и тут же села ровно, уставившись на Верену и шмыгая распухшим от слез носом.
– Беда у нас, волхва! Не было такой напасти никогда!
Верена повернулась к Микуле. Тот подбородком указал на сторону стола, где сидела его жена. Волхва ещё раз глянула на молодуху, а та заскулила жалобно и уронила голову обратно на плечо Даряне.
– Это Полюшка, племянница моя, – произнесла женщина чуть срывающимся голосом, и тут же стало заметно, что она сама проревела весь день, – неделю назад родила сыночка, Лучезарушку. Сегодня поутру в люльке нашли только кучку пепла и ничего больше. К тебе послов отправляли, да те вернулись ни чем. Видать, Вечерница к нам тебя привела, не иначе. – Не прошеная слеза покатилась по щеке. Смахнув влагу ладонью, жена старосты зачем-то перевела взгляд на Заряну: – Что делать-то теперича?