Он пристально посмотрел на нее. Обычно Эдит подавляла свой норов, лишь иногда позволяя ему вырваться наружу. Но сейчас она проговорилась, и он понял, что она хочет выиграть не только партию в тафл, но и всю игру в целом.
— Не скромничайте, Эдит. Вы переигрываете.
Ее рот приоткрылся, а рука зависла над фигурами.
— В каком смысле? Я еще и не начинала играть.
Бранд наклонился к ней, и его дыхание опалило раковину ее уха.
— Расслабьтесь. Вы прилагаете слишком много усилий, чтобы казаться вежливой. Я же вижу, после того, как я упомянул Линдисфарн, вам очень хочется послать меня прямиком в ледяное царство Аида. Вы почти улизнули, когда я предложил вам партию в тафл, а теперь боитесь, что игра доставит вам удовольствие.
— В какое еще ледяное царство? Обычно в аду жарко. — С самым невинным видом она сложила руки на коленях. И только блеск в глазах выдавал ее.
— Не там, откуда я родом. — Он жестом приказал подлить себе медовухи. — Признайте, что я прав. Вам ужасно хочется сыграть.
Она рассмеялась — то был первый раз, когда он услышал ее искренний смех.
— Вы правы. Мне просто не терпится разгромить вас в пух и прах.
* * *
Эдит смотрела на доску. Еще один ход — и она победит. Ее пальцы дрожали на резной фигурке из слоновой кости. Неприятно признавать, но она давно не получала столько удовольствия от игры, как этим вечером. Словно и не было ужасных долгих лет жизни с Эгбертом. Она снова была самой собой.
Хильда вновь выразительно посмотрела на нее. За ужином кузина заклинала ее быть осторожной, но Эдит, охваченная азартом, никак не могла заставить себя прислушаться к голосу рассудка. Это было просто невозможно. Она хотела выиграть, а не отдать победу Бранду, как настойчиво советовала Хильда.
— Может, ты и права, Хильда. Мужчины обожают считать себя высшими существами, — пробормотала Эдит себе под нос, когда песнь барда достигла финала. — Но это не значит, что я обязана поддаваться… Разве что подарю ему последний шанс.
— Что вы сказали? — спросил Бранд, наклоняясь вперед.
— Полагаю, игра за мной, — сказала она и, не удержавшись, поставила фигуру так, чтобы у него осталась возможность выиграть. Если, конечно, Бранд и впрямь настолько хорош.
— Не спешите. — Он придержал ее руку. — Вы еще не выиграли. У меня остался последний ход.
— Думаете, он вас спасет?
— Да. — Он передвинул фигуру. — Вот так, миледи. Не стоит быть слишком самоуверенной.
Она смотрела на него, разинув рот. Он не упустил своего шанса. Ее бывший муж ни разу не прошел эту проверку.
— Вы выиграли.
Его взгляд посерьезнел.
— Эдит, обещайте, что больше никогда не будете поддаваться.
Ее рука с притворным ужасом взметнулась к губам, на щеках расцвел румянец.
— Будет ли мне позволено сказать, что меня отвлекла музыка?
— Неправда. Вас выдали ваши глаза. И я заметил, как кузина подавала вам знаки. — Он накрыл ее руку ладонью. — Я предпочитаю, чтобы мои соперники играли честно. Иначе победа не так сладка на вкус.
— Наслаждайтесь своей победой, пока можете. — Она отдернула руку и принялась расставлять фигуры. — Я требую реванша! Только на сей раз без музыки.
— Договорились. — Бранд сделал первый ход. — Может быть, придумаем состязание и для остальных? Чтобы они не скучали.
— Какое, например?
— Например, я награжу серебром того, кто сложит песню, которая придется вам по душе.
— Неужто норманны разбираются в музыке?
— Не хуже вашего, миледи. Уж поверьте мне на слово. Я не хочу, чтобы вы уклонялись от игры в тафл под тем предлогом, что вам не нравится музыка.
* * *
Вот и четвертая игра в тафл выиграна. Эдит сделала пометку в дневнике, который вела последние несколько дней. Неплохо. Со временем она станет обыгрывать его чаще. Теперь она каждый день с нетерпением ожидала их вечернего состязания. После того, как Бранд объявил об импровизированном музыкальном конкурсе, зал стали наполнять нежные звуки лютни и флейт.
— Леди Эдит, как хорошо, что я вас застала. — В ее покои неуклюже протиснулась Маргарет, жена Оуэна Пахаря. Много лет назад она была нянькой Эдит и оставила ее лишь после того, как вышла замуж за овдовевшего фермера. Она не любила Эгберта и старалась без лишней необходимости не приходить в замок.
Отложив книжечку, Эдит сердечно обняла ее.
— Маргарет, чем я могу помочь тебе? — спросила она, когда они разомкнули объятья.
— К нам приходил отец Уилфрид. — Между бровями пожилой женщины залегла тревожная складка. — Новый господин приказал сеять хлеб, не дожидаясь праздника Благовещения. Оуэн боится, что, если зерно не благословить должным образом, то урожая не будет. Отец Уилфрид с ним согласен. Что мне делать, миледи? Муж боится прогневать нового лорда, но не смеет ослушаться и святого отца.
Эдит закатила глаза. Отец Уилфрид опять мутил воду, причем делал это по своему обыкновению исподтишка — несколько слов на ухо нужным людям, и вот уже вся деревня гудит от возмущения. Она не раз сталкивалась с этим и теперь не завидовала Бранду.
— Где Оуэн?
— Он пришел со мной. — Маргарет вывела из-за двери своего престарелого супруга. Фермер встал, опустив голову и теребя в руках шапку.
— Маргарет рассказала о твоих неприятностях, Оуэн Пахарь. — Она протянула ему руку. — Я постараюсь помочь, если смогу.
— Я знала, что вы не откажете нам, миледи. — Лицо Маргарет расплылось в улыбке. — Я же тебе говорила, Оуэн! Миледи сумеет образумить этого варвара.
Эдит откашлялась.
— Почему ты думаешь, что Бранд Бьернсон варвар?
— Как же иначе? Он же норманн. Язычник.
— Он умеет читать и писать на латыни, — спокойно сказала Эдит. — В отличие от отца Уилфрида.
— Раз он такой ученый, то постыдился бы требовать от нас такое непотребство. Всем известно, что перед посевом хлеб нужно благословить. Так писано в книгах. И так говорит отец Уилфрид, — проговорил Оуэн, и в его глазах заблестели слезы. — Леди Эдит, пожалуйста, помогите нам. Смягчите его сердце.
На ее плечи опустилась тяжесть. Если Оуэн Пахарь уверен, что без благословения никак обойтись, значит и все остальные крестьяне тоже. В посевную пору им меньше всего нужны споры и разногласия.
— Вы говорили об этом с самим лордом Бьернсоном?
С лица Маргарет сошла краска.
— Мы не осмелились бы…
— Я понимаю. — Эдит соединила ладони. Она обязана замолвить за них слово. Каким-то образом надо донести до Бранда, чем может обернуться его упрямство.
* * *
— Наконец-то я вас нашла! — воскликнула Эдит, когда после долгой беготни обнаружила Бранда на тренировочном поле. Ткань легкой туники плотно облегала его тело, и от этого зрелища у нее перехватило дыхание. — Никто не мог мне сказать, куда вы запропастились.
— Где же еще мне быть? — Он склонил голову набок. — Я не хочу, чтобы мои воины растеряли свои боевые навыки. Мы приходим сюда каждое утро. Мужчины должны оставаться в форме.
— Насколько мне стало известно, вы распорядились начать посевную. — Она сделала глубокий вдох и поспешила продолжить, осознав, что слишком долго не может оторваться от созерцания его торса: — Не дожидаясь Благовещения. Но так нельзя. Все это может плохо кончиться.
Он бросил деревянный тренировочный меч одному из своих воинов, и пошел ей навстречу.
— В чем проблема? Наступила весна. Если не начать сеять пшеницу в ближайшее время, осенью нам нечего будет есть. Зачем ждать, если почва уже готова?
Она упорно отводила глаза, чтобы не смотреть, как туника льнет к его мускулистым плечам. Всем существом она осознавала, насколько близко он стоит — стоит лишь протянуть руку. Мысли ее спутались, а приготовленная заранее речь не шла с языка. Еще раз искоса взглянув на него, она обуздала себя и заговорила.