— Вы так уверены?
— Иначе я не стала бы с вами соревноваться. — Она должна обогнать его, чтобы спасти свою гордость. — Вам же нравятся честные соперники.
— Я дам вам фору, — произнес он с самым невинным видом. — Но я настаиваю, чтобы сперва вы определились с наградой.
— Очень хорошо. Если я выиграю, то вы разрешите благословить хлеб до посевов, — сказала она торопливо, пока искушение тоже попросить поцелуй не оказалось сильнее ее.
Он посмотрел на нее испытующим взглядом.
— И снова вы просите за кого угодно, только не за себя.
— Это мой долг, — упрямо ответила она. Надо же, он так уверен в своей победе, что предложил ей фору. — Я твердо намерена прийти первой. Почему бы не попросить в награду нечто действительно важное, а не какой-то пустяк?
— Значит, поцелуй это пустяк?
Сердце дернулось у нее в груди.
— И ничего больше.
Она отчаянно надеялась, что ее голос прозвучал более уверенно, чем она себя чувствовала. Если он опять ее поцелует, то все те чувства, которые она пыталась похоронить, нахлынут на нее снова. Этой ночью она впервые после вторжения норманнов смогла нормально выспаться, а не лежала без сна, раз за разом возвращаясь к нему в своих мыслях, представляя, как его сильные руки обнимают ее.
— Выберите другую награду. Более личную. Например, головной убор или платье.
Она крепче ухватилась за вожжи, не в силах припомнить, когда ей в последний раз предлагали выбрать подарок. После того, как они с Эгбертом поженились, муж не обременял себя лишним вниманием, а она, помня наставления матери о том, что жена должна быть скромной, ничего у него не просила. После минутного колебания она поняла, чего хочет. Хильда не одобрила бы ее выбор, скорее посетовала бы, что она упустила шанс выпросить нечто ценное. Но Эдит точно знала, что именно она хочет.
— Я бы хотела получить книгу. Копию «Беовульфа». Свою я потеряла много лет назад. — Незачем объяснять, что Эгберт продал ее, чтобы выплатить карточный долг. — Мне очень нравится эта поэма. Я помню, как она захватила меня, когда я читала ее зимними вечерами.
— Договорились. Если выиграете, то получите «Беовульфа», — кивнул он. — Чем ценнее приз, тем приятнее состязание.
— Начнем? — Все внутри нее словно расплавилось. Ее поцелуй представляет для него ценность? Невероятно!
— На счет три. Останавливаемся возле старого дуба на берегу. Там и выясним, что же важнее — поцелуй или книга.
По сигналу она пришпорила Миру и, низко пригнувшись, поскакала вперед. Она страстно желала прийти первой, не столько ради самой победы, но чтобы проучить его за высокомерие. Но как она ни старалась, в сотне метров до финиша Бранд обогнал ее.
Когда она с ним поравнялась, он рассмеялся.
— Вы проиграли. Выходит, поцелуй более важен.
Эдит натянула поводья, чувствуя, как сердце трепещет от предвкушения.
— Пусть так. Но я очень старалась прийти первой. Увы. Значит, «Беовульф» подождет.
— Излишняя самоуверенность опять подвела вас. — Он спешился и привязал поводья к ветке. — А теперь я желаю получить свой выигрыш.
— Здесь? — Она оглядела берег. Они были совсем одни, но, тем не менее, место было открытое. Их могли увидеть. Во рту у нее пересохло. — Вы хотите, чтобы я поцеловала вас прямо сейчас?
В его глазах заплясали чертики.
— Такие долги лучше собирать немедленно, чтобы женщина не успела передумать.
Не успела она возразить, как он забрал у нее поводья и привязал Миру к той же ветке. А потом его сильные руки легли ей на талию, и он легко опустил ее вниз, поставив на покрытую весенней порослью землю. За несколько дней зима окончательно отступила. Деревья оделись листвой, первые весенние цветы — нежно-белые ветреницы и желтые первоцветы — накрыли землю ярким ковром.
Когда ее тело, соскользнув с лошади, мимолетно прошлось по его жестким мускулам, она остро осознала всю интимность обстановки. Биение жизни заполонило ее. Подобно природе, она словно очнулась от зимнего сна и возродилась в сиянии весны. Отстранившись, Эдит попыталась успокоиться и принялась с преувеличенным достоинством разглаживать помятые юбки.
— Я и сама справилась бы.
— Постараюсь это запомнить, — сказал он с обманчивой серьезностью, но она заметила, как в его темно-синих глазах заискрился смех.
Она продолжала сосредоточенно отряхивать юбки, стараясь прогнать засевшую в голове неприятную мысль — она полный профан в любовных играх. Даже несерьезный флирт давался ей с трудом, но если все зайдет намного дальше…
— Почему мы остановились именно тут? — спросила она, когда молчание стало невыносимым. — Вы по какой-то особенной причине выбрали эту прекрасную поляну?
— Эдит, я требую свою награду. — Звучание его голоса обволакивало ее словно шелковистый мех, согревая на свежем весеннем воздухе. — У меня есть полное право требовать ее здесь и сейчас, а не в каком-то там отдаленном будущем. Долги нужно отдавать сразу.
— Поцелуй? — непослушными губами вымолвила она, и кровь быстрее заструилась у нее по жилам.
— Один поцелуй. Здесь и сейчас.
— Что ж. Хорошо. Это не займет много времени.
Она привстала на цыпочки и прижалась губами к его щеке. Его мужской запах заполнил ее ноздри. Она знала, стоит лишь немного повернуть голову, чтобы их губы встретились в поцелуе, мечты о котором преследовали ее шесть ночей напролет.
Поборов искушение, она отстранилась. В памяти всплыли слова Хильды и увещевания матери — истинной леди не пристало испытывать физическое влечение. Желать большего попросту неприлично. Наперекор своей натуре, она должна вести себя скромно и покорно, а не стремиться постоянно выигрывать.
— Не такой поцелуй. Настоящий. — Его дыхание ласкало ее ухо. — Всякому терпению есть предел, кроха. Пришло время вплотную заняться вашим обучением.
Она взглянула на него, чувствуя, как слабеют колени. От волнения сердце бешено застучало. Сейчас он ее поцелует. По-настоящему. Он хочет поцеловать ее, несмотря на то, что мужчинам, по словам кузины, не нравятся женщины с норовом.
— Мне вовсе не требуется никакое обучение.
— Напротив. — Он обнял ее, прижимая к своему твердому телу. — Вами просто необходимо заняться. Учитесь и запоминайте. Целоваться нужно вот так.
Его рот накрыл ее губы. Поначалу легко, почти невесомо, подобно крыльям бабочки, а потом, почувствовав ее ответное движение, с быстро нарастающей страстью.
Очертив языком кромку ее нижней губы, он потребовал впустить его, и она подчинилась, позволяя вкусить свою сладость и лаская его своим языком в ответ. Поцелуй был свежим, точно весенний ветер. Он пробуждал ее к жизни, заставляя желать много большего. Содрогаясь в чувственном трепете, сносящем все на своем пути, она остро чувствовала ласку его губ, движения его языка глубоко внутри своего рта, его устремившееся к ней тело.
С тихим горловым стоном она прижалась к нему, стремясь почувствовать его твердость. Ее тело, словно отделившись от нее, перестало отзываться на голос разума.
— Теперь вы знаете, как правильно целоваться. — Его шепот ласкал ее губы. — Покажите, правильно ли вы запомнили мой урок.
— Вы хотите, чтобы я поцеловала вас так же?
— В противном случае ваш долг останется невыплаченным. Вы же не согласитесь отдавать его на глазах у всех?
— Не хотелось бы, ведь я совсем новичок в поцелуях такого рода.
Она обвила его шею руками и прильнула к его губам. Несколько долгих мгновений он не двигался, принуждая ее совращать его рот и добиваться ответа, как он совращал ее ранее. И когда она уверилась, что все ее старания бесполезны, его губы разомкнулись, впуская ее внутрь. Окунувшись языком в его рот, она провела им по кромке его зубов. На сей раз в их поцелуе не было нежности, лишь темная плотская жажда испытать продолжение. Ее охватило пьянящее чувство власти. Она сама начала этот поцелуй. Теперь она была главная. И именно от нее зависит, сколь долго он будет длиться.