Бранд не планировал, что все завершится соитием, когда приглашал ее прокатиться верхом. Но он ни о чем не жалел. Его тело хотело снова соединиться с нею, на этот раз не на сырой земле, а в теплой постели, чтобы было время не спеша исследовать самые укромные уголки ее тела. Он не солгал: в реальности она и впрямь оказалась много красивее, чем в его фантазиях. Было в ней нечто такое, что вызывало чувство, схожее с испытанным в Константинополе восторгом, когда он впервые увидел византийские мозаики — чем дольше он рассматривал их, тем сложней и прекраснее они казались.
Он отвел черный локон с ее алебастрового лба. Поразительно. Она, обычно столь уверенная в себе, занималась любовью с почти девичьей робостью. Но когда наконец позволила себе расслабиться, и страсть взяла над нею верх, он понял, что не зря так долго ждал.
Он перевел взгляд в небо, по которому быстро неслись облака, и задумался. Чего он хотел от своей распланированной жизни? До встречи с нею он четко знал, чего хочет, но теперь его начали одолевать сомнения. А сомнения, как он усвоил еще в юности, чреваты проблемами. Нет. У него есть свой план на жизнь, и он будет его придерживаться. И этой саксонке там нет места.
— Просыпайся, спящая красавица, — произнес он резче, чем собирался. — Нас скоро хватятся.
Эдит моргнула. Ее губы дрогнули, и она сладко потянулась всем телом, на что мгновенно откликнулась его плоть. Это просто физическое влечение, и ничего больше, напомнил себе он. Было бы глупо считать иначе.
— Неужели я заснула? — Она села, подтянув колени к груди.
— Неудивительно, после таких-то упражнений. — Он пробежал пальцами по ее ребрам и, увидев, как напряглись ее соски, понял, что она хочет его не меньше. — Страсть способна отнять все силы.
Она отвернулась. Завеса черных волос накрыла ее, словно вуаль, утаивая выражение лица.
— Раньше со мной никогда не бывало такого.
— Раньше ты не занималась этим со мной. — Он привлек ее к себе, желая стереть дотла воспоминания о человеке, за которым она была замужем, и который заточил в тюрьму ее страстную натуру. В том, что она была страстная женщина, у него не было сомнений — достаточно вспомнить, как она преобразилась, когда позволила себе забыться. — В этом вся разница.
— Да… Наверное.
— Не наверное, а точно. — Он прижался губами к ее виску, чувствуя, как внутри закипает злость. Ему хотелось поразить ее мужа мечом за то, что он с нею сделал. — Он был настолько груб, что посмел поднять на тебя руку?
Она взглянула не него.
— Как ты узнал, что он бил меня?
Он дотронулся до серебристого шрамика на ее плече.
— Вряд ли он появился тут по какой-то другой причине.
— Эгберт был жестоким человеком. — Она грустно улыбнулась. — Если верить кузине, всю свою злость он берег для меня. Он не мог смириться с тем, что я умнее его, вечно высмеивал мою любовь к книгам и музыке.
Его охватила ревность, смешанная с гневом.
— Вы спали вместе?
— Он брал меня в свою постель.
— Где сейчас сплю я.
— Да, — прошептала она. — Но он перестал со мной спать… после того, как я потеряла ребенка. И вот тогда его насилие стало поистине невыносимым.
— Прости. Зря я заговорил об этом.
— Нет. — Ее голос дрогнул. — Я хочу, чтобы ты понял, почему он считал, что как женщина я ничего не стою. Это он виноват в том, что я стала считать себя такой никчемной. Он ударил меня, и я потеряла ребенка.
Жаль, что нельзя второй раз лишить ее мужа жизни. Только на сей раз Бранд убивал бы его медленно. Он не просто посмел поднять на нее руку, что само по себе было отвратительно, он ударил женщину на сносях. Хуже всего, что скорее всего Эгберт умер быстро, не успев помучиться. Бранд не был уверен, что ее муж пал именно от его меча, как считал Хальвдан. В лихорадке битвы, охваченный яростью из-за гибели Свена, он, не разбирая, разил всех подряд.
— Хорошо, что он мертв. Иначе я бы убил его. — Приподняв ее подбородок, он посмотрел ей в глаза. — Настоящий воин не трогает женщин и детей. Он дерется только на поле боя. Таково мое правило.
Охваченная эмоциями, она долго глядела ему в глаза, а потом отвернулась.
— Я никогда не прощу его. Никогда. Что бы там ни говорил наш священник, — прошептала она.
— И правильно. Мое мнение на его счет ты знаешь.
Обняв себя за талию, она содрогнулась.
— Спасибо, что не осуждаешь меня. Мне стало легче.
Он представил, что она чувствовала, когда ждала его в ту первую ночь в спальне своего ужасного мужа, и его сердце сжалось. Потянувшись к ней, он поцеловал ее в лоб.
— Мы сотворим с тобой новые воспоминания.
Ее глаза затуманились.
— Не понимаю, о чем ты.
— Игры остались в прошлом, Эдит. — Он положил руку ей на плечо. — Теперь ты моя наложница, и отныне мы будем спать вместе… пока я того хочу.
Она выпуталась из его объятий и стала быстро натягивать платье. Голова ее закружилась. Какая же она дура! Отдалась ему, не думая о последствиях и наивно веря, что их глупое соглашение потеряло силу. Но, как выяснилось, Бранд считал иначе.
— Твоя наложница? — повторила она, одевшись. Бранд по-прежнему лежал на плаще, глядя на нее снизу вверх и нисколько не стесняясь своей наготы.
— Ты же не думаешь, что мне хватит одного раза? Мы будем спать в одной постели. Не в моем характере прятаться по углам.
— Но… Но я думала… Разве я доставила тебе удовольствие?
— Ты даже не представляешь, какое.
Она попыталась привести в порядок свои мысли, хаотично крутившиеся в голове, пока они не сложились в одно ясное и четкое озарение — она выдержала испытание. Бранд хотел ее, как мужчина хочет женщину. Эгберт ошибался. Она способна быть женственной и дарить мужчине наслаждение.
Раньше она не могла и помыслить, что такое возможно. Значит, главное правильно выбрать мужчину.
Однако это была лишь плотская связь. Ни о каком браке не шло и речи — ни раньше, ни в особенности сейчас, когда она отдалась ему и стала воистину падшей женщиной.
— Прятаться по углам нет нужды, — медленно проговорила она. — Я буду спать в твоих покоях. Неважно, чьи они были раньше. Важно, кто там сейчас.
Глава 9.
— Куда ты запропастилась, кузина? — с упреком произнесла Хильда, заходя в спальню. Эдит к тому времени успела умыться и сменить платье. — В последние дни тебя не так-то легко застать на месте. Все свое время ты проводишь с ним.
— Мы с Брандом катались верхом, — ответила она, надеясь, что покраснела не слишком заметно. Она бросила последний взгляд на кровать. Подождать или сказать сейчас, что она перебирается в покои Бранда? Ее тело побаливало в таких местах, о которых раньше она не могла даже помыслить, а губы приятно саднило. Она до сих пор чувствовала покалывание на коже после прикосновений его шершавого подбородка.
Воспоминание о времени, проведенном с ним вместе, она будет беречь и лелеять в самом укромном уголке души. На один бесконечно долгий миг они стали единым целым, и вопреки всему это было прекрасно. Она даже не представляла, что такое возможно. Кто знает, может быть однажды он захочет, чтобы она осталась с ним навсегда?
— Только катались?
Скрывая смущение, Эдит отвернулась, открыла ларец, где хранились ее гребни, и принялась бесцельно перекладывать его содержимое.
— Бранду захотелось нанести визит фермерам.
— Я знаю, что вы с Брандом ездили верхом. — Хильда притопнула ногой. — Все только о том и говорят. Норманны спорили на вас, но я сразу сказала Старкаду, что ты сидишь в седле получше многих мужчин. Никогда не ставь против моей кузины, я прямо так ему и сказала. Но вас долго не было. Уже почти вечер.
— Бранду понравилась прогулка, — ответила Эдит, тщательно подбирая слова. — Поэтому мы задержались немного дольше, чем планировали. Наверное, скоро мы повторим ее снова.