— Я знаю, что пришли норманны. И что вас обесчестили. — Этельстан нетерпеливо махнул рукой. — В деревне только о том и судачат. Мне-то понятно, миледи, что вам не оставили выбора. Хотя ваш отец и особенно ваша матушка ни в жизнь не пожелали бы вам такой судьбы.
— Полагаю, это отец Уилфрид распространяет сплетни. — Она криво усмехнулась, отказываясь извиняться за свои действия. — Кажется, он больше всех шокирован моим поступком, но он всегда не одобрял меня. Ты должен понять, я пошла на этот шаг из благих побуждений.
— Я знаю, миледи. Ведь не осталось никого, кто мог бы защитить вас и поместье. — Он повесил голову. — Мне очень жаль, что вам пришлось поступиться честью, но это дело поправимое. Я всегда буду уважать вас, как раньше.
Она нахмурилась. Что значит «дело поправимое»? Нельзя ему раскрывать себя и вмешиваться в ситуацию. Нужно уговорить его уйти.
— Для сожалений нет времени. Мы теперь живем в новом мире и с новыми хозяевами. Бранд Бьернсон хочет взять Годвина под свою опеку. Это откроет перед вашим сыном огромные возможности.
Мэри ахнула за ее спиной.
— Он приметил Годвина? Какая удача!
— Жена, помолчи! — Этельстан нахмурился. — Будь твоя воля, ты отдала бы его в пасынки самому дьяволу.
— Муж мой, Бранд Бьернсон никакой не дьявол.
— Он оказывает вам большую честь, но ты должна сама сходить и поговорить с ним, Мэри, не дожидаясь, пока Бранд явится сюда и узнает об Этельстане. Когда он поправится, ему лучше уехать в Уэссекс. — Эдит достала из складок одежды серебряный кубок. — Вот. Продашь его и сможешь начать новую жизнь, Этельстан. Он принадлежал еще моему деду. Он… он был бы рад тому, что его кубок поможет тебе.
Мэри кивнула.
— Миледи, я все понимаю, но будет правильнее, если вы оставите кубок себе.
— Жена! — прогремел Этельстан. — Я все еще глава этого дома, так что первое слово за мной. И мое слово «нет». Заберите свой кубок, леди Эдит. Однажды он пригодится вам больше, чем мне.
— Я предлагаю тебе хорошую возможность, — не отступала Эдит. Нужно растолковать Этельстану, что здесь у него нет будущего. Пусть уезжает и не тревожится о своей семье. Она о них позаботится. А потом разберется и со своими проблемами. — Почему ты упрямишься? У тебя будет шанс начать все заново. Ты же знаешь, твоя жизнь в опасности.
Этельстан взял кубок и положил его на кровать. Эдит облегченно вздохнула. Все будет хорошо. Он согласился уехать и попытать счастья в других краях.
— Скажите, — вдруг заговорил он с яростным выражением на лице, — а вы верите, что этот ваш Бранд Бьернсон достойный человек?
Эдит замерла. Прежде она не задумывалась об этом, но теперь могла с уверенностью сказать: Бранд человек чести. Она вспомнила, как он повел себя в день, когда они нашли соломенное чучело. Менее принципиальный человек на его месте постарался бы выгородить друга.
— У него есть свои представления о чести, и он им верен.
— Супруг, разве ты не заметил, как расцвела миледи? Благодаря Бранду Бьернсону на ее щечках появился румянец. Главное, чтобы она была счастлива, а остальное неважно. Он хорошо правит поместьем, чинит постройки и смотрит за посевами. Он лучше старого господина.
— Ты женщина и ничего не понимаешь.
Эдит сложила на груди руки и, чтобы успокоиться, сосчитала до десяти. Этельстан не имеет права разговаривать так со своей женой. И не имеет права осуждать ее саму. Но если она сорвется, это помешает ее плану добиться его ухода, да так, чтобы никто не пострадал.
— Этельстан, — заговорила она, прилагая исключительные усилия, чтобы голос звучал спокойно и в то же время властно. — У меня очень мало времени. Мои отношения с Брандом касаются только меня, но поверь, они служат на пользу всем. Ты долго отсутствовал и не знаешь, сколько хорошего он делает. В поместье должен быть хозяин, и он прекрасно справляется с этой ролью.
— Чтобы заниматься починкой да смотреть за посевами много ума не надо, — хмуро возразил Этельстан. — Я хочу узнать, чего он на самом деле стоит. Пусть докажет, что он человек чести. Пока я не слышал о нем ничего хорошего.
— И что ты предлагаешь? — спросила она. — Что он должен сделать?
— Пусть поступит благородно и женится на вас, — вмешалась Мэри. — Тогда все поймут, что он достойный человек. И мой муж тоже.
— Жена, сколько раз просить, чтобы ты помолчала?
— Мэри имеет право на свое мнение. — Она покачала головой и направилась к двери. — Бранд Бьернсон не может жениться вопреки воле короля. Мне больше нечего сказать.
Этельстан просительно поднял руки.
— Я еще не договорил, миледи. Не отмахивайтесь от моих слов лишь потому, что они вам не нравятся.
Она остановилась, устыдившись того, что ведет себя хуже Хильды. В отличие от кузины, она не может позволить себе роскошь действовать импульсивно.
— Хорошо. Я тебя слушаю.
— Ваш отец был уважаемым человеком, не чета тому, кто провозгласил себя нашим ярлом и не гнушается есть за вашим столом. Он не запятнал свой титул бесчестными поступками, тогда как именем Бранда Бьернсона няньки стращают детей. Вы спрашивали, откуда у него шрам? Это след от веревки висельника.
— Ты слишком строг к нему. — Она и позабыла, что Этельстан считает себя ее защитником. Но это не дает ей права рассказывать то, что Бранд поведал ей в момент откровенности. — Бранд Бьернсон ничем себя не опорочил. Приведи хоть один пример, кроме нашей с ним связи, когда по твоему мнению он проявил себя бесчестно. Сплетни и слухи окружают многих воинов. И у всех них есть шрамы.
Этельстан вопросительно посмотрел на нее.
— А вы знаете, как погиб ваш муж? Человек, который сейчас восседает в вашем замке, коварно убил его из засады. Я точно знаю, как все было. Своими глазами я видел тела вашего мужа и его охраны. Порубленные на куски. Мне вовек не забыть этого зрелища. Я читал молитвы над их телами, как вдруг услыхал голоса норманнов. Тогда я спрятался и, когда они проходили мимо, подслушал, как один из них, самый здоровый, бахвалится тем, что первым поднял меч и нарушил перемирие.
— Ты уверен, что это был Бранд Бьернсон?
— А кто же еще? С его топора капала кровь. — Он рубанул кулаком воздух. — Только попадись он мне, и я убью его.
Шокированная, она прикрыла ладонью рот. Бранд убил Эгберта не в честном бою? Это было совсем не в его характере.
Ей стало дурно. Она не могла поверить в историю Этельстана, памятуя, что подлость, каковой было нарушение перемирия, была скорее в характере Эгберта. Жаль, что Бранд не поведал ей все обстоятельства того сражения. Но теперь было ясно, за какие заслуги его наградили ее землями.
— Ты уверен, что все было именно так? — спросила она, пока голос ее слушался.
— Уверен, миледи. — Этельстан иронически хмыкнул. — Я же был там, по крайней мере неподалеку. Шестеро наших уехало рано утром. Никто из них не вернулся. А потом, словно хищные волки, на нас напали норманны. Мы ужинали у костра, ожидая возвращения лорда Эгберта, и оказались не готовы к атаке. Меня тут же ранили в плечо. Я уж было приготовился расстаться с жизнью, но получил по голове и потерял сознание, а очнулся, когда все было кончено. Все погибли. И вороны клевали их трупы.
— Как же ты узнал, как убили моего мужа, если не присутствовал при этом?
— Я нашел их порубленные тела. Потом мне рассказали, что там был сам Бранд Бьернсон. Когда я узнал, что он получил ваше поместье, я решил вернуться и отомстить. Такой человек недостоин хозяйничать на вашей земле.
— Я ничего этого не знала, — призналась Эдит. Бранд рассказывал ей об очень личных вещах, но не обмолвился о самом важном. О том, что он своими руками убил ее мужа. Или, по крайней мере, застал момент его смерти.
— Вы заслуживаете того, чтобы знать правду. — Этельстан склонил голову. — То была ужасная схватка. Норманны, словно свора преступников, порубили тела на куски. Но я похоронил, кого смог.