— Вот как надо правильно готовиться к омовению, — низким голосом прошептал он ей на ухо. — Медленно и без спешки.
— Теперь я. — Уперевшись ладонями ему в грудь, она подтолкнула его к каменной скамье. Он не стал противиться. Только бросил на нее заинтригованный взгляд и откинулся на спину.
Подражая ему, она принялась неспешно целовать его торс, уделяя особое внимание твердым соскам. Жесткие волоски на его груди щекотали ее губы. Она опускалась все ниже и ниже, прочерчивая поцелуями линию вдоль узкой дорожки волос на его животе и в конце концов уткнулась губами в пояс.
Кончиками пальцев она пробежала по всей длине его отвердевшей плоти. Желание увидеть воочию, что он хочет ее так же сильно, как и она его, стало нестерпимым.
Распустив кожаную шнуровку, она потянула пояс его штанов вниз, и свидетельство его желания, выпрыгнув на волю, легло в ее ладонь своей гладкой, горячей, пульсирующей тяжестью. Он застонал и стиснул ее плечи, потом шевельнулся, стремясь накрыть собой ее тело, но она покачала головой. Она сама хотела быть сверху. Но сперва она подарит ему наслаждение. Чувство власти над этим могучим норманном ошеломило ее. Он принадлежит ей, целиком и полностью. Он хочет ее и готов слиться с ней — и только с ней одной.
Она склонилась над ним.
— Тебя нужно вымыть. Полностью. Я проверю, везде ли чисто.
Ее рот завладел им, и она почувствовала, как он становится еще тверже. Взглянув вверх, она увидела, что его глаза полуприкрыты от удовольствия. А потом, когда он с силой потянул ее на себя, она забралась на скамью и медленно опустилась на него сверху.
Ее плоть раскрылась и приняла его целиком. Она начала медленно двигаться, легко и без стеснения, пораженная тем, насколько точно знает, что именно нужно делать. С каждым толчком он погружался в нее все глубже, пока их обоих не захлестнула волна наслаждения.
Бранд подмял ее под себя, ощущая последние судороги ее кульминации. Сегодня их страсть стала глубже. Он понял, что отныне она необходима ему, как воздух, и желание привязать ее к себе навсегда испугало его. Зависимость от женщины грозила обернуться ничем иным, кроме как душевной болью.
— Кажется, мы достаточно пропотели, — пробормотал он ей на ухо, прогоняя свои опасения. Сейчас, с нею наедине, он не хотел портить момент мыслями ни о прошлом, ни о будущем.
Эдит приподнялась на локте, играя с волосками на его груди. Еще мгновение назад страсть полностью истощила его, а теперь его тело вновь было готово к любви.
— Что теперь? — спросила она, потягиваясь, и ее груди слабо шевельнулись. Ее смуглые соски соблазнительно покачивались совсем рядом с его губами, напоминая об испытанном только что удовольствии.
— Теперь пошли искупаемся. — Он знал, что если уступит страсти, то не сможет устоять перед соблазном взять ее снова. Тело запротестовало, но он отстранился и встал.
Она приоткрыла рот.
— В озере?
— А что здесь такого? — шутливо спросил он, не спеша рассказывать о самом главном открытии. Старкад не ошибся, сказав, что купальня, которую они нашли, похожа на те, в которых они бывали в Константинополе. Норманнские бани были устроены совсем иначе. Будь они в Норвегии, им действительно пришлось бы прыгать в озеро, чтобы остудить тело после парной. Но у византийских купален, построенных по римским образцам, было более продуманное устройство.
— Я никогда не купалась днем, — призналась она и покраснела. — Хотя… От моей репутации и так ничего не осталось. Ты правда хочешь пойти на озеро и всех шокировать?
— Вставай, — произнес он, смягчившись. — Нам не придется никого шокировать. Сейчас ты убедишься, что не настолько хорошо знаешь поместье, как думаешь.
— Очень сомневаюсь, но…
Взяв ее за руку, он повел Эдит в следующее помещение, где его люди привели в порядок выложенный мозаикой бассейн. Вода поблескивала в приглушенном свете.
В ее глазах засверкала искренняя радость. Эдит была в восторге, а значит все время, все усилия, потраченные на восстановление бассейна, того стоили. Его опасения были напрасны. Он поверил, что она не предаст его, смутно страшась только того, что ждет их через год. Усилием воли он подавил страх. Неважно, что будет потом. Помимо брака есть и другие способы привязать ее к себе. А сейчас лучше насладиться настоящим.
— Но как? Как вы так быстро это построили? Никогда не видела ничего подобного.
— Бассейн был засыпан щебнем. Моим людям пришлось немало потрудиться, расчищая его. И нам с тобой предоставлена честь опробовать его первыми.
Она поспешила войти внутрь. Ее изумленный возглас звонким эхом разнесся по комнате.
— Тебе нравится? — спросил он.
— Просто волшебно, словно во сне. — Она подошла к бассейну и погрузилась в воду. — Какое божественное ощущение… особенно после жара первой комнаты. Ты идешь ко мне?
Она расправила руки. Ее черные волосы плавали на поверхности воды, а в глубине колыхались очертания ее белого тела.
— Ты словно сирена, которая хочет отвлечь меня от моих обязанностей.
— Сирены опасные существа, они заманивают мужчин на смерть, — рассмеялась она. — А я просто хочу заманить тебя в этот бассейн. Иди ко мне. Увидишь, как здесь хорошо.
— И это все, чего ты хочешь?
— Все, и ничего больше. — Она брызнула в него водой. — Это не займет много времени. В конце концов, ты сам предложил искупаться. А я всегда выполняю приказы.
Он улыбнулся. Хорошо, что она не осознает своей власти над ним. Попроси она в этот момент жениться на ней — попроси она о чем угодно, — он согласился бы на все.
— Буду счастлив подчиниться тебе.
Глава 12.
— Что я могу для вас сделать, отец Уилфрид? — спросила Эдит, когда в этот же день, только позже, в замок пришел священник. Весеннее солнце успело высушить ее волосы. После утреннего омовения у нее за спиной словно выросли крылья, и любая проблема, казалось, была ей по плечу. Даже визит священника не омрачил ее настроения.
Святой отец поджал губы.
— Женщина вроде вас может сделать для меня только одно: покаяться. Я пришел к язычнику, который провозгласил себя господином этого дома.
— С чего вы решили, что он язычник? — спросила она.
— Все норманны язычники, и он не исключение.
— Бранд Бьернсон служил христианскому императору Византии в Константинополе. Вы хоть раз спрашивали, какому богу он молится? Или почему носит на шее византийский крест?
— Почему же он не приходит в мою церковь?
— Но разве он запрещает вам проповедовать?
— Не смейте разговаривать со мной в таком тоне!
— Или что? — Она сложила на груди руки. Раньше она уважала его право распространять свое мнение, но теперь видела, что своими речами он нарочно несет смуту. — Что вы мне сделаете при новом хозяине? Вместо того чтобы сеять раздоры, я бы посоветовала вам постараться наладить с ним отношения.
Разинув рот, священник уставился на нее.
— Пожалуй, схожу повидаю своих прихожан. Вы очень изменились, леди Эдит. Раньше мне казалось, что вы искренне печетесь о людях, но теперь вижу: вы озабочены только своей гордыней. Я буду о вас молиться. — С этими словами он удалился.
Опустившись на скамью, Эдит спрятала лицо в ладонях. Она и сама перестала узнавать себя, так быстро она изменилась.
Она занималась любовью с Брандом при белом свете, в купальне, после чего они вместе плескались в бассейне, а затем занялись любовью еще раз. Она вспомнила широкие улыбки на лицах норманнов, которых они встретили во дворе замка. И как Бранд демонстративно поцеловал ее, прежде чем отправиться по своим делам.