Глава 3
— О чем вы так глубоко задумались, леди Эдит? Что-то замышляете?
Она вздрогнула, услышав низкий голос Бранда, и увидела, что он стоит совсем рядом со скамьей, на которой она сидела. Как он сюда попал? И сколько успел услышать? Надо запомнить, что для столь крупного человека он очень бесшумно передвигается. Эдит закусила губу. Она привыкла, что Эгберт всегда предвещал свое появление руганью и громким топотом.
— Я отдыхала. — Она заставила себя удержать руки на коленях. Рассказанная Хильдой история — не более чем дикая выдумка. Не может он быть настолько ужасен. — Сегодня выдался непростой день. Еще не настал полдень, а вся моя жизнь переменилась. Есть над чем поразмыслить.
— И, поразмыслив, вы передумали? Хотите уйти в монастырь, но боитесь мне признаться?
Он стоял против солнца, и она не видела выражения его глаз. Было ясно — он ждет, чтобы она признала свое поражение. Не дождется. Иначе пострадает не только она, но и все, кто ей дорог. Что бы там не говорила Хильда, она справится с ролью наложницы — даже такого человека как Бранд Бьернсон.
— Вовсе нет. — Она вздернула подбородок и встретила пронзительный взгляд его синих глаз. — Вы искали меня? Что-то случилось?
Его темно-русые волосы в беспорядке лежали на плечах. Он был безоружен и успел снять верхнюю тунику, оставшись в рубахе, которая плотно облегала его торс. Она снова, еще более явно, чем раньше, ощутила исходившую от него опасную мощь.
— Ничего существенного.
Странное тепло распространилось по ее телу. С этим человеком ей придется разделить ложе. Сердце ее упало. Все-таки Хильда была права. О чем она только думала? Эдит ужаснулась, внезапно осознав всю невозможность этой задачи. Нужно было пойти по легкому пути и спасать себя. Что будет, если она не угодит ему?
— Рада это слышать.
Он склонил голову набок.
— Вы ожидали, что случится что-то плохое?
— С чего вы решили? — Она принялась поправлять юбки и, задев связку ключей, ощутила прилив мужества. Она пошла на это ради родного дома. Ключи по-прежнему висят на ее поясе, а значит, многое останется надежно припрятанным под замком.
— Вы так поторопились с ответом. — Он пристально посмотрел на нее.
— Давно вы здесь стоите? — спросила она. Ее голос предательски дрогнул. С трудом сглотнув, она заговорила снова, более твердо: — Если вам что-то нужно…
— Достаточно давно.
Хотелось бы верить, что он подслушал только конец ее разговора с Хильдой.
— Ваших людей надо накормить. Я должна убедиться, что слуги понимают наше новое положение, и пресечь все возможные конфликты.
— Как мило, что вы хлопочете, но моя наложница не должна отдавать приказания слугам. Ее предназначение в том, чтобы развлекать меня.
Намек на то, что она лишилась власти.
— Я подумала, что хороший пир развлечет господина.
Ненавистное слово застряло у нее в горле, подчеркивая всю шаткость ее положения.
Бранд изогнул бровь.
— Вы уже признали меня своим господином? Хорошо. Не придется учить вас смирению.
— Я никогда не была чьей-то наложницей.
Тень улыбки промелькнула на его лице.
— Не сомневаюсь, миледи.
— Оставьте свои шутки при себе. Не вижу ничего смешного.
— Я и не думал смеяться. — Он склонил голову, но огоньки по-прежнему плясали в его глазах, синих, как весеннее небо, и таких ярких, что было больно смотреть. — Разве что самую малость. Мне нравится поддразнивать своих женщин. Но насчет нашего уговора я не шутил. Я хочу видеть вас, Эдит Бреконская, в своей постели.
Избегая его взгляда, Эдит смотрела куда-то поверх его плеча. Она его женщина. Которая по счету? Легко представить, что это были за дамы. Целая вереница таких прошла через постель Эгберта. Потом, когда он терял к ним интерес, ей приходилось устраивать их жизнь и выдавать замуж.
— Вам стоит знать, что я не привыкла быть вещью. — Она изобразила улыбку. — А кокетство и флирт считаю бессмысленными.
— Придется научиться.
— Для этого я слишком практична. Я привыкла, что мои руки и ум всегда заняты делом. Не люблю праздность.
— Однако в прядении вы не преуспели. Мои люди нашли несколько сломанных пряслиц в зале.
— Да, это не самая сильная моя сторона, — признала Эдит, пожимая плечами. Рассказывать об утренней истерике Хильды было выше ее сил. — Как бы я ни старалась, но нить рвется, стоит только отвлечься. Мне больше нравится читать и писать.
— Чего не скажешь о даме, которая только что ушла на кухню. — Его глаза вспыхнули с плохо скрываемым презрением. — Кто она? Сомневаюсь, что она хорошо управляется с мытьем горшков, с ее-то правильной речью и богатым платьем.
У нее оборвалось дыхание. Заметив Хильду и ее расшитое платье, он немедленно ею заинтересовался. Неудивительно. Даже в походке Хильды было нечто такое, отчего мужчины слетались на нее, как мухи на мед.
— Это любовница моего покойного мужа, — призналась Эдит, низко опустив голову. Не воспримет ли он ее слова так, словно она пытается подложить кузину в его постель? Ей стало тошно. — Она боится ваших людей. Два года назад она пережила страшную трагедию. Видела такое, что никому не пожелаешь увидеть, в особенности благородной леди. Я отправила ее помогать на кухне, пока не найдется другого занятия.
— Вы разрешаете бывшей любовнице мужа жить здесь? Из жалости или из мести? — Что-то похоже на отвращение промелькнуло в его глазах.
— Ей некуда больше податься. Она моя дальняя родственница. У меня есть долг по отношению к ней. — Эдит потерла кончик носа. Меньше всего ей хотелось признаваться, какое бессилие она испытала, когда Эгберт сделал Хильду своей любовницей. Словно она сама была виновата в этом. Она обещала Хильде безопасность под своим кровом, а Эгберт ее совратил. Со временем Хильда начала надоедать ему, и незадолго до его отъезда Эдит часто становилась свидетельницей ее истерик.
— Немногие женщины способны на такое великодушие.
— У Хильды не было особого выбора, когда мой муж положил на нее глаз. — С напускным спокойствием Эдит пожала плечами. Незачем ему знать, сколько боли она тогда испытала. Она не ждала от брака любви, но надеялась хотя бы на дружбу — как оказалось, напрасно. Но вовсе не потому, что она была холодная и бесчувственная, как утверждал Эгберт. — Я намеревалась выдать ее замуж за какого-нибудь фермера, когда все уляжется, но теперь не мне это решать.
— Кому же?
Она отвесила легкий поклон, и ключи на ее поясе успокаивающе звякнули. Пусть она и наложница, но не совсем бесправная.
— Вам. Коль скоро вы наш новый лорд.
Бранд заметно напрягся.
— И часто вы вмешиваетесь в жизни своих домочадцев?
— Кто-то должен заботиться об их благополучии. В особенности о Хильде, ведь мы с ней родня по бабушке. У нее нет приданого, и все знают о ее грехопадении. Это сильно сужает круг женихов.
— Чем же она занимается в вашем доме? Какие у нее предпочтения?
Эдит закусила губу, быстро соображая. Зачем только она рассказала, что кузина боится и ненавидит норманнов. Нужно найти способ защитить ее, ведь она пообещала, что Хильде не придется присутствовать на пиршестве. Может быть, через несколько дней она успокоится, и тогда можно будет забрать ее с кухни. — Она помогает повару. Таковы сейчас ее предпочтения.
— И в этом заключается ваша месть? — Его голос был холоден, словно речные воды зимой.
Она расправила плечи, отказываясь отчитываться перед Брандом Бьернсоном. Для одного дня достаточно унижений.
— Хильда попросила подобрать ей занятие. Что я и сделал.
— Я вижу. — Его рот превратился в циничную белую линию. — Проследите за тем, чтобы она пришла на пир. В своем лучшем наряде.
— Это приказ?
Его длинные пальцы потянулись к бедру, словно пытаясь нащупать топор, которым можно было бы раскроить ее голову.