Молитвы Джакоба наконец были услышаны, и из-за облаков показалась луна, осветившая все вокруг тусклым желтоватым светом.
Щенок метнулся в заросли ивняка, и Джакоб, не разбирая дороги, кинулся за ним, прикрывая лицо от острых веток. Выскочив на небольшую полянку, щенок остановился и оглянулся назад, нетерпеливо дожидаясь мужчину. Здесь, на этой полянке, Джакоб с ужасом увидел распростертое тело Рэчел. Она лежала совсем неподвижно, и у него от страха подкосились ноги.
Опустившись рядом с ней на колени, Джакоб дрожащей рукой попытался нащупать пульс у нее на шее.
— Рэчел, дорогая, девочка моя, ты меня слышишь? — позвал он, понимая, что не получит ответа. Она была без сознания, но он ощутил слабое биение пульса и на миг закрыл глаза. Она жива. Это главное. Она вся вымокла и замерзла, но он о ней позаботится.
Аккуратно ощупав все ее тело, Джакоб убедился, что кости целы. Бережно подняв Рэчел с земли, он понес ее через кусты к тому месту, где оставил фургон. Забравшись в повозку, он первым делом снял с Рэчел мокрую одежду и растер ее тело сухим полотенцем, надеясь согреть. Это не помогло, она по-прежнему оставалась холодной, как лед. Тогда, отбросив всякие сомнения, он разделся сам и лег рядом с ней, прижав ее к себе, чтобы согреть ее своим теплом.
И тут он услышал, как скулит щенок, который остался снаружи. Выглянув из фургона, Джакоб позвал его:
— Давай, малыш, залезай сюда. Ты тоже весь мокрый, и тебе не мешает погреться. — Он помог щенку взобраться в фургон, а потом вернулся к Рэчел, обеспокоенный тем, что она до сих пор не пришла в себя.
…Ветер с Зеленой речки дул в сторону Шарпсбурга, и к вечеру над городом сгустились свинцовые тучи. Испугавшись надвигающейся бури, люди попрятались по домам, улицы городка быстро опустели.
Джози Миллер торопливо шла по пустынной улице, с опаской оглядываясь назад. От самого салуна за ней по пятам шел какой-то незнакомец и, похоже, не собирался отставать. Это преследование не на шутку встревожило Джози, и она уже пожалела, что не осталась в салуне, чтобы дождаться Элли.
У девицы, с которой ее познакомила Элли, и впрямь оказалось множество нарядов. Нашлись даже такие, которые вполне могли бы сойти для бала Перримана, но вся беда была в том, что эта девушка оказалась совсем худенькой, и ее платья трещали на Джози по швам. Элли, которая неплохо управлялась с иголкой, уверила Джози, что сумеет как-нибудь это уладить. А когда выяснилось, что в шитье Джози ни чего не смыслит, Элли посоветовала ей отправиться в гостиницу и подождать там. И вот теперь она оказалась на темной улице совсем одна, и за ней следом шел какой-то подозрительный субъект.
Ускорив шаг, Джози направилась к магазину, надеясь, что там незнакомец не сумеет причинить ей вреда. Но ее преследователь разгадал ее намерение и, в два прыжка настигнув ее, зажал ей рот и затащил в узкий проулок за магазином. В темноте Джози не смогла разглядеть его лица. Он так крепко держал ее. что она не могла даже пошевелиться, не то что достать пистолет, спрятанный в кармане платья.
— Послушай меня, — угрожающе просипел незнакомец, — если ты хочешь, чтобы Кэллахен остался в живых, забудь об этом деле и возвращайся домой. Мы уже убрали его брата и, если ты нас вынудишь, уберем и его. Ты все поняла?
Джози извивалась изо всех сил, пытаясь освободиться от его железной хватки, и, наконец изловчившись, ударила его каблуком по колену.
— Ах ты, дрянь! — крикнул он и с силой отшвырнул ее от себя. Не удержавшись на ногах, Джози упала на землю, сильно ударившись головой о стену.
Когда она смогла наконец подняться, незнакомца уже и след простыл. Джози постояла немного, опираясь на стену, чтобы прийти в себя, а потом поспешила в конюшню, чтобы рассказать обо всем Кэллахену. Он предупреждал об опасности ее, а на самом деле ему нужно беспокоиться о себе. Перриману не нужна Джози, ему нужен Кэллахен.
Подойдя к конюшне, Джози услышала оттуда голос матери, которая разговаривала с Кэллахеном. Дверь была открыта, и в конюшне горел свет. В дверном проеме она увидела силуэт Уилла, который стоял с пистолетом в руке, облокотившись о косяк.
— Ваша дочь неплохо разбирается в медицине, вы не напрасно ее учили, — услышала Джози голос Симса. — Я обязан ей жизнью.
— Я знаю об этом. Но меня волнует совсем другое, — произнесла доктор Энни, и Джози смогла различить волнение во внешне спокойном тоне матери. — Когда я уезжала в Нью-Йорк, я оставила мою дочь здесь невинной девушкой… — Не закончив фразу, мать Джози вопросительно посмотрела на Кэллахена.
— Да, я это знаю, — ответил он после некоторого замешательства.
— Вы ведь понимаете, о чем я хочу вас спросить, мистер Кэллахен. Могу я сейчас; сказать про нее то же самое? — решительно спросила Энни. — Вы не должны обижаться на мой вопрос. Думаю, я имею право это знать.
Немного помолчав, Кэллахен сказал:
— Знаете что, доктор. Что бы ни происходило с Джози, могу вам сказать одно. Она поступает всегда так, как хочет сама, и не я, не вы не в силах этого изменить.
Тяжело вздохнув, доктор Энни произнесла:
— Я отлично знаю, как упряма и своенравна моя дочь, но я ума не приложу, что могло побудить ее помочь арестованному бежать из тюрьмы.
— Она не помогала мне, — попытался защитить девушку Кэллахен.
— Нет, неправда, я помогла тебе, — возразила Джози, входя в комнату. — И я собиралась помочь тебе проникнуть в банк Перримана, так что Уилл имеет полное право запереть меня вместе с тобой.
— Ну уж нет, Джози, — усмехаясь, ответил Уилл. — Не думаю, что это хорошая идея.
— И еще, мама, я хотела тебе сказать, что с Кэллахеном нас связывают только деловые отношения, не более того, — сказала Джози, обращаясь к матери.
— Разве ты не объявляла во всеуслышание, что вы собираетесь пожениться? — спросила доктор Энни, пристально глядя на дочь.
Этот прямой вопрос смутил Джози. Мельком взглянув на Кэллахена, она ответила:
— Да, я так говорила. Раз уж тебе передали мои слова, то ты должна знать, при каких обстоятельствах я это сказала. Мне пришлось соврать, чтобы спасти моего клиента от петли.
Ни о какой свадьбе и речи не может быть, — решительно вмешался Кэллахен в ее сбивчивые объяснения. — Я не собираюсь жениться на Джози. Ваша дочь спасла меня от смерти, и я до конца жизни буду ей за это благодарен. Я готов на все, чтобы ее отблагодарить, но от женитьбы меня избавьте. Я не создан для этого.
Слова Кэллахена глубоко задели Джози, но она не собиралась показывать, насколько неприятно было ей слышать это. К тому же ее волновало, как Энни отнесется к подобному заявлению Кэллахена, если узнает, что ее дочь влюблена в него. И тем не менее Джози не собиралась признавать поражение. Усмехнувшись, она как ни в чем не бывало произнесла:
— Ты сказал, что не создан для женитьбы? Но ты забываешь, что и я вовсе не собираюсь выходить замуж. Так что после того, как тебя оправдают, мы вполне можем продолжить жить с тобой во грехе.
Услышав слова дочери, доктор Энни, уже направлявшаяся к двери, остановилась и, бросив на дочь гневный взгляд, сказала:
— По-моему, вы стоите друг друга. Мне нечего добавить, я ухожу.
В этот момент в глазах у Джози потемнело, ноги подкосились, и она, потеряв сознание, упала на пол. Доктор Энни и Уилл еще не успели опомниться, а Кэллахен уже подхватил Джози на руки и бросился в сторону гостиницы.
— Остановись, Кэллахен! — воскликнул шериф, кидаясь за ним вслед. Доктор Энни, бледная от волнения, подхватила свой саквояж и поспешила за ними.
У дверей гостиницы Уилл нагнал Кэллахена.
— По-моему, тебя никто не выпускал, — проговорил шериф, задыхаясь от быстрого бега, — мы с Энни сами со всем справимся, а ты немедленно отправляйся назад.
— Сейчас не время болтать. Подержи лучше дверь, — процедил сквозь зубы Кэллахен, с тревогой глядя на побелевшее лицо Джози.
Внеся Джози в гостиницу, Кэллахен бережно положил ее в потертое плюшевое кресло, стоящее у входа, а сам опустился рядом с ней на колени.