– А ты... убиваешь? – холодея, спросила Катя, нервно теребя серебряный браслет на левой руке.
Долю секунды Маркус молчал, затем ответил:
– Сейчас… нет.
– А раньше?
– Да, Кэти. Убивал, причем без капли зазрения совести и жалости. Люди – пища для бессмертных и ничего больше.
– Как ты можешь так говорить, если когда-то сам был человеком?! – возмущенно воскликнула Катя и яростно сжала кулаки. – Нельзя забывать, кем ты был!
Маркус захохотал, и от этого смеха волоски на теле встали дыбом.
– Помнишь, я рассказывал об аристократическом роде, из которого происхожу? – успокоившись, начал он. – Я не врал, и правда, являюсь аристократом. Кровь моей семьи ни разу не смешивалась с кровью простых людей. Смертных. Я рожден вампиром и никогда не был обычным человеком. Отношение к людям, как к пище, мне прививали с самого детства.
– Значит... – Катя задумчиво сдвинула брови. – Получается, не такой уж ты и бессмертный, если из младенца вырос в молодого мужчину. Ты стареешь...
– Мы стареем, но только до двадцати пяти лет. А дальше этот процесс останавливается. У обращенных он тормозится сразу.
– А сколько тебе лет?
– Двадцать три.
Катя удивленно вскинула брови.
– Я думала, как минимум лет триста.
– Неужели кажусь таким старым? – губы Маркуса дрогнули в ироничной ухмылке. – Если бы я разменял третий век, боюсь, даже не взглянул бы в твою сторону, посчитав недостаточно зрелой. А уж тем более не поцеловал бы…
Катя смутилась.
– Это и поцелуем назвать было нельзя. Ты сразу оттолкнул и напомнил о Денисе...
Маркус сузил глаза и внимательно, изучающе, осмотрел Катю с ног до головы.
– Значит, все же не помнишь, – довольно констатировал он.
– А что я должна помнить? – недоуменно спросила Катя, лихорадочно пытаясь понять, что упустила. И тут ее осенило. – Ты загипнотизировал меня во время прогулки по мосту! Вот почему мне казалось, что после нашей встречи из головы словно вырвали кусок. А я уж думала, что начала сходить с ума… И в парке ты пытался одурманить меня, а после в квартире! Но зачем?
Маркус, не отрывая от Кати пристального и колючего взгляда, откинулся головой на спинку дивана. Иностранец казался ленивым и усталым, но это маска. Зверь не дремлет.
– Я удивлен. Как хрупкая с виду девушка смогла не поддаться моему гипнозу? Чтобы внушение подействовало на тебя, нужно потратить слишком много сил и энергии, большая потеря которых опасна для меня. Это я и сделал на мосту, а после едва не теряя сознание, довез тебя и доехал до дома. Но опять же, ты забыла только наш поцелуй, но не интерес ко мне. Не понимаю… – на гладком лбу иностранца образовалась складка. – Не спорю, есть люди, которые плохо поддаются гипнозу. Я не скажу, что ты слабая, но не одна из них. Тут нечто другое, но я не знаю, что…
– На мосту ты сказал, что хотел понять, такая ли я, как все девушки, – неожиданно всплыло из памяти.
– Мать моя женщина! Это невыносимо! – раздраженно воскликнул Маркус и вскочил с дивана. – Сколько сил угробил, рисковал отрубиться за рулем и разбить автомобиль. А все напрасно!
–Убедился, или я все такое же белое пятно среди серой людской массы?
Губы Маркуса растянулись в холодной улыбке.
– Подумай сама. Будь ты такая же, как те пустые куклы, которых я вижу каждый день, то я бы не тратил силы на гипноз. А выпил бы самое ценное, и лежала бы ты сейчас в канаве, присыпанная листьями.
Если за последние пять минут их разговора страх не исчез, но притупился, то после слов Маркуса ожил и без остатка наполнил душу.
Господи, как она была близка к смерти, находясь рядом с ним. Да и сейчас старуха с косой смотрит на нее через черные глаза иностранца.
Катя все поняла.
– В день, когда мы познакомились в парке… Ты хотел выпить мою кровь, поэтому пытался одурманить. Но я показалась забавной, и ты передумал. Так?
– Почти, – уклончиво ответил Маркус.