Когда встало солнце, девушке показалось, что она не может ехать дальше. Она отчетливо представила себе, как соскальзывает с седла и лежит на земле, а герцог галопом скачет дальше. Девушка вцепилась в луку и, кусая губы, заставила себя смотреть на солнце, поднимавшееся над горизонтом, хотя от этого глаза болели почти нестерпимо.
«Хватит ли у вас сил»! Именно эти слова герцога заставили Клеону поклясться себе, что она не будет жаловаться. Она даже не попросит передышки. В прошлом герцог часто, слишком часто выказывал ей презрение. Но теперь Клеона покажет ему, на что способна деревенская девушка. Ни одной из знатных дам в Мейфэре такое было бы не под силу. Эта скачка — не для женщины, герцог не мог этого не знать. Но раз уж Клеона оказалась с ним, ей нельзя сплоховать, хотя все ее тело болело от непреодолимой усталости.
Дальше, дальше. Еще один бокал бренди, кусок сыра, который с трудом лезет в распухшее горло, и снова вперед. И вот настал момент, когда девушка поняла: это — конец, она не может ехать дальше. Последний трактир остался в пяти милях позади, когда герцог догадался, что с ней. Он схватил уздечку ее лошади, чтобы Клеоне оставалось только держаться обеими руками за луку седла и молиться, чтобы не упасть.
Ветер всю ночь сек ее лицо, теперь его обжигало солнце. Но сильнее всего болели ушибы на ногах. Девушка не сомневалась, что они превратятся в открытые раны. И вот, когда она в отчаянии думала, что ей придется сдаться, так истерзано болью все ее тело, Клеона вдруг увидела ослепительно голубую полоску. Море! Это взбодрило ее сильнее, чем коньяк. Она хотела крикнуть герцогу, что видит море, но голос пропал. Качаясь в седле, девушка только смотрела, не отрываясь, на эту полоску. И все же она не упала.
Они проскакали через городок, замедляя шаг только на оживленной рыночной площади. Со всех сторон на них бросали любопытные взгляды. Женщины в красных камлотовых жакетах показывали на беглецов пальцами, дети выкрикивали грубости, но Клеона так устала, что уже не понимала их. Потом была узкая булыжная улица, которая вела к пристани. «Сейчас упаду. Я знаю, что сейчас упаду!» — думала девушка, но каким-то чудом удерживалась в седле. Вдруг сердце ее оборвалось. Яхты не было..
Расширившимися от страха глазами Клеона взглянула на герцога и только тогда заметила, что корабль стоит на якоре у самого края гавани. И сразу над ее ухом оглушительно затрубил рог герцога.
Словно зная, что больше рог ему не понадобится, герцог бросил его в воду и охрипшим голосом спросил:
— Кто-нибудь отвезет меня к тому кораблю за золотой луидор?
Полдюжины рыбаков бросились к нему.
Герцог быстро слез с лошади, взял Клеону на руки и перенес в ближайшую лодку.
— Еще один луидор, — сказал он владельцу лодки, — если ты доставишь меня туда меньше, чем за две минуты.
Затем его светлость повернулся к двум другим рыбакам, стоявшим рядом:
— Отведите этих лошадей в ближайшую платную конюшню. Скажите там главному, что они принадлежат герцогу Линкскому. Он будет знать, что делать.
Еще несколько золотых монет перешли в другие руки, и рыбак повез их через гавань, Лодка почти летела над водой. К тому времени, как они достигли яхты, там уже поднимали якорь, ставили паруса, и полдюжины услужливых рук помогли герцогу и Клеоне подняться на палубу.
— — Полный вперед, капитан Робинсон, — приказал герцог.
— Есть, сэр.
С берега дул сильный ветер, наполняя паруса. Рыбак еще не успел повернуть к берегу, как яхта пришла в движение.
Держась за поручни, Клеона стояла рядом с герцогом. Слишком усталая, чтобы куда-то идти, девушка осталась стоять там, где поставил ее матрос, поднявший на борт. Клеоне казалось, что и она, и герцог чего-то ждут, но чего — девушка не знала. Так они стояли в молчании, глядя на удаляющуюся гавань, как вдруг на мощеной дороге, по которой они приехали, возникло движение и что-то заблестело.
Почувствовав, что герцог вздрогнул, Клеона проследила за его взглядом и мгновенно поняла, в чем дело. Прибыл кавалерийский отряд Наполеона. Всадники пронеслись по дороге, выехали на пристань и остановились, глядя вслед яхте, которая уже набрала ход и с грацией борзой уходила в открытое море.
На таком расстоянии Клеона не могла видеть лица солдат, но представила себе их досаду и гнев.
— Мы победили! — закричала девушка. Крик получился сиплый, но полный восторга. — Мы победили!
Минуту стояла тишина.
— Нет, мы не победили, — тихо ответил герцог. В его голосе сквозила горечь. — Мы просто сбежали. По сути, это провал миссии.
Клеона повернула голову и словно впервые взглянула на своего спутника. Герцог казался странно не похожим на самого себя, всегда такого элегантного. Лицо посерело, под глазами от усталости залегли глубокие морщины, волосы словно припудрены пылью, безупречное вечернее платье забрызгано грязью. Галстук, еще вчера белоснежный, хитроумно завязанный, теперь висел мятой, грязной тряпкой.
И оттого, что герцог казался сейчас обычным человеком, девушка полюбила его еще сильнее. Рядом с ней стоял мужчина, а не избалованный денди. Этот человек смотрел в лицо опасности и победил ее. Теперь Клеона знала, зачем герцог и Фредди уезжали вперед, когда они все направлялись в Париж. Именно тогда они договаривались о смене лошадей на каждом постоялом дворе, предвидя с проницательностью, которой девушка никак не ожидала от герцога, что может возникнуть необходимость бегства.
Никогда, даже в самых безумных мечтах, Клеона не представляла себе, что ей придется спасать человека, которого она любит, от убийц. Девушка снова услышала голос Бонапарта, холодный и властный. «Толкни его в Сену и подержи голову под водой». Этот план убийц расстроила она одна. Клеона заново переживала бешеную скачку на лошади майора Дюана в Париж и их долгий путь к спасению. Теперь она знала, что они опережали врага на считанные минуты.
Гавань Кале скрылась из виду.
— Что ж, этому конец, — проговорил герцог подавленно. «Надо спросить, что он должен был сделать», — подумала
Клеона, но ее голова была словно набита ватой. Девушке хотелось только одного — спать. Затем она вдруг вспомнила. Холодной, дрожащей рукой Клеона вытащила из-за корсажа список, который похитила из библиотеки Наполеона. Он был согрет теплом ее тела и сильно помят. Девушка протянула его герцогу.
— Что это? — без особого любопытства спросил тот. Он словно получил удар, от которого не мог оправиться.
— Возможно, это то, что вы искали. Список, — ответила Клеона. — Вы сказали Фредди, что он вам нужен, и поэтому, прежде чем ехать предупредить вас, я украла его из библиотеки Наполеона.
— Украли! — недоверчиво воскликнул герцог и, взяв у своей спутницы документ, развернул его.
Минуту он стоял, уставясь на этот листок бумаги; затем, издав ликующий возглас, обнял Клеону так крепко, что девушка едва не задохнулась.
— Список! Список! О, Клеона, ты чудная, удивительная, потрясающая девушка! Моя маленькая любовь, моя дорогая. Что я могу еще тебе сказать?
Девушка слушала эти слова словно во сне. Слишком многое свалилось на нее.
— Как ты это сделала, Клеона, любимая моя? И это ради меня, меня, который обращался с тобой так грубо. — Стоя на открытой палубе, герцог держал Клеону в объятиях, не думая о том, что кое-кто из матросов поглядывает на них с любопытством. — Клеона, — снова и снова повторял он, а потом вдруг понял, что девушка его не слышит. Она заснула в полном изнеможении, как ребенок, положив голову ему на плечо.
Взяв ее на руки, герцог понес девушку в каюту, которую она занимала по пути во Францию. Там он опустил ее на койку, снял испачканные туфли с ее холодных ног, сорвал забрызганный грязью плащ и укрыл одеялами.
Когда руки герцога перестали касаться ее, Клеона слабо запротестовала, словно у нее отбирали то, чего она хотела больше жизни. Девушка не проснулась, но даже погружаясь в темноту, ощутила прикосновение к своим губам и постаралась вырваться из оков сна. Внезапное пламя снова обожгло ее тело, а затем сознание покинуло ее, и больше она ничего не помнила.