— У меня нет пирога! — сказал он, намеренно неверно истолковав мои слова.
Я ударила рукой по столу, расстроенная, удивленная и дико возбужденная, и все это одновременно.
— Ну, это позор, потому что я бы прямо сейчас не отказалась бы от кусочка.
— Если ты голодна, я накормлю тебя, — сказал он несколько сварливо.
— Может позже, — сказала я с улыбкой. Я оглядела комнату, рассматривая несколько произведений искусств, разбросанных вокруг. — Это очень красивый дом. — Гостиная также была выполнена в бело-кремовых яичных тонах, с бежевыми и белыми полосатыми мягкими креслами, с черно-золотыми стульями Регентство, а также дубово-медовым паркетным полом.
— Он отвратителен, но из него прекрасный вид на окрестности, так что я увижу нападающих, прежде чем они смогут нанести удар.
Я остановилась перед длинным камином, наклонив голову, когда посмотрела на него. Он выглядел так же, как раньше… шоколадные волосы были собраны сзади в короткий хвостик, пик вдовы15 привлекал внимание к его высокому лбу, его глаза такие же проницательные, как и в моих снах. Я почувствовала в нем силу, и с ужасом сообразила, что это его огненный дракон, находящийся поводке, но, тем не менее, присутствующий.
— Вот как ты думаешь? С точки зрения людей, нападающих на тебя?
— Драконов, не людей.
— Ну, возможно, если бы ты не уничтожал других драконов, ты не должен был защищаться от них, когда они жаждут мести.
— Если ты имеешь в виду войну… — Хмурый взгляд соединил его брови.
— На самом деле нет, — сказала я, рассеянно прервав его. — Я говорю о шестидесяти восьми синих драконов, которых ты убил пару месяцев назад.
Он мгновение ничего не говорил, пока зашторивал длинные кремово-золотые шторы от пола до потолка, перед тем как повернуться, чтобы посмотреть на меня.
— Что бы ты подумала, если бы я сказал, что не ответственен за эти смерти?
— Я бы сказала… — я задумалась на мгновение, поджав губы. — Я бы сказала, что все верят, что это ты.
— Это не то, что я хотел знать. — Он покачал головой.
— Это то, что ты спросил, — указала я.
— Но это не то, что я хотел знать, о чем тебе хорошо известно. — К моему удивлению, он улыбнулся. — Если у тебя есть какие-либо сомнения в том, что ты дракон, Ясолд, то, что ты не отвечаешь на прямой вопрос, должно быть доказательством.
— Ты должен делать это чаще.
— Указывать причины, почему ты должна признать тот факт, что ты дракон?
— Нет, улыбаться.
— У меня не было никаких оснований для этого. — Его улыбка увяла.
— Может и нет, но чувство юмора — это правильная черта, которую я нахожу сексуальной в мужчине.
— Ты уже думаешь, что я сексуален, — сказал он с надменной, неторопливо идя ко мне той же походкой пантеры, скользящей по тропам в джунглях, которую я помнила из жизни другой Ясолд.
— В прошлом? Без сомнения. Но сегодня есть много сексуальных мужчин. — Я сохраняла свой голос непринужденным, стремясь не позволить ему услышать улыбку в нем.
Он остановился, на мгновение на его лице появилась неуверенность.
— Ты находишь этого другого мужчину, твоего мужа, сексуальным?
— Гарета? Господи, нет. — Я нахмурилась, размышляя об этом.
— Тогда зачем ты связалась с ним?
— Физически, ты имеешь в виду?
Он кивнул, наблюдая за мной также с интенсивностью пантеры.
— Я действительно не знаю. Должно быть, я спала с ним какое-то время. Вот что делают женатые люди. Но… — я села и попыталась разобраться в еще непробиваемой массе, которая была моими воспоминаними. — Нет. Там ничего нет. Я вижу его лицо, и я знаю, что он сволочь, и я не хочу быть замужем за ним, но помимо этого, только пустота.
— Это небольшое утешение, — сказал Балтик, изогнув губы. — Если этого мужчину ты не считаешь сексуальным, тогда кого? Это Габриэль? Ты находишь его возбуждающим?
Я не могла ничего сделать, улыбка появилась на полное негодование на его лице.
— Почему ты так подумал?
— Ты пара виверна, — фыркнул он. — Он виверн, и ты оставалась в его доме. Он тебя трогал?
— Даже если бы он захотел… а я уверяю тебя, он считает меня не больше, чем большой занозой в заднице… Май убила бы его. И, вполне вероятно, меня, хотя, возможно, она разрешила бы мне жить, потому что если бы она меня убила, она почувствовала бы себя обязанной принять Брома к себе.