— Ты виделась с психиатром по поводу этих… фугах? — спросила Каава, ее темные глаза внимательно смотрели на меня.
— Ну… да. Один раз. Я не знаю, что случилось со мной, и подумала… — я снова села, закусив губу, не решаясь сказать им, что я думала, что схожу с ума. — Давайте просто скажем, я была обеспокоена тем, что вызывало у меня провалы.
— Каково было решение психиатра? — спросил Габриель, и мне стало неловко под его непоколебимым взглядом.
Я пожала плечами.
— Я виделась с ним только однажды. Гарету не понравилось, что я хожу к нему.
— Гарет твой муж? — спросила Май.
— Да. — Я пыталась изобразить легкий смех, чувствую себя все более и более неловко в этой ситуации. — Почему я чувствую себя так, будто играю в двадцать вопросов?
— Мне жаль, если тебе кажется, что мы допрашиваем тебя, — сказала Мая с небольшой улыбкой. — Просто ты застала нас всех врасплох, а теперь и подавно.
— Если ты сможешь вытерпеть другой вопрос…, — сказала Каава, садясь рядом со мной. Я поерзала на диване, чтобы дать ей больше места, волоски на моих руках встали от ее близости. Что-то в ней было, какая-то аура, которая заставила меня поверить, что она не была той женщиной, которая терпела либо дураков либо врунов. — Когда ты виделась с психиатром?
Я уставилась на нее в изумлении.
— Э… когда?
Она кивнула, наблюдая за мной тем же пристальным взглядом.
— Хорошо, дайте мне подумать… это было… эм… — я рассматривала свои пальцы, пытаясь разобраться в своих воспоминаниях, найти то, что я хотела, но этого там не было. — Я не помню.
— Месяц назад? Два месяца назад? Год? Пять лет? — спросила она.
— Я не… я не уверена, — сказала я, чувствуя себя такой же разбитой, как я и звучала.
— Позволь мне спросить тогда… какое твое самое раннее воспоминание?
Я действительно сейчас посмотрела на нее.
— А? Зачем вы хотите знать что-то такое неважное, как это?
Она улыбнулась, и я вдруг почувствовала, как купаюсь в тепле, в золотом сияние заботы.
— Неужели мои вопросы беспокоят тебя, дитя?
— Нет, не беспокоят, я просто не вижу, какое это имеет отношение к чему-либо. Мне действительно нужно идти. Мой сын…
— …будет в порядке еще несколько минут.
Она ждала, я оглядела комнату. Остальные трое драконов сидели, смотрели на меня, молча, видимо, довольные тем, что Каава проводит это странный допрос. Я мысленно вздохнула.
— Давайте посмотрим… самое раннее воспоминание. Я предполагаю, что вы имеете в виду, когда я была ребенком.
— Да. Что первое ты помнишь? Голос твоей матери, возможно? Любимую игрушку? Что-то, что напугало тебя? — Предположим, это не больно, ублажить ее, я снова окунулась в черную массу, которая была моей памятью. Ничего.
— Я боюсь, что у меня херовая память. Я ничего не могу вспомнить о том, когда была ребенком.
Она снова кивнула, как будто ожидала этого.
— Твоему сыну только девять, как ты сказала. Ты должна помнить день, когда ты родила его.
— Конечно, я помню… — я замолчала, когда, к моему ужасу, поняла, что я не помню. Я могла увидеть его лицо в моем воображении, но это было его теперешнее лицо, не лицо младенца. Паника накрыла меня. — Вот вам крест! Я не помню этого!
— Вот вам крест? — спросила Май.
Я уставилась на нее в замешательстве, по моей коже бегали мурашки от осознания того, что что-то было серьезно неправильно со мной.
— Что?
— Ты сказала: «Вот вам крест». Это архаичный термин, не так ли?
— Откуда я знаю? — когда я это говорила, мой голос повысился. — У меня психический срыв, а ты волнуешься о какой-то глупой фразой? Разве ты не понимаешь? — Я вскочила на ноги, захватив воротник рубашки Май и тряся ее. — Я не помню первое слово Брома. Я не помню, когда он впервые пошел, или даже как он выглядел, когда был маленьким. Я не помню ничего из этого!
— Ты помнишь, как выходила замуж за своего мужа? — спросила Каава, пока Май мягко отрывала мои руки от своей рубашки.
Мурашки поползли по моим рукам. Я искала, я рылась, я мысленно хватала свою память обеими руками и трясла ее, как будто моя память меня ограбила, но ничего не вышло.
— Нет, — сказала я шепотом, когда страх сменил панику. — Что со мной не так? Почему я ничего не помню?
— Так я и думала, — сказала Каава, беря мой подбородок кончиками пальцев, таким образом, она могла внимательно смотреть в мои глаза. — Твоя память была стерта.
— Зачем кому-то это делать? — почти провопив эти слова, я боролась с желанием сбежать из дома и сесть на первый же самолет до Испании. — Вы сделали это со мной?