Когда я вернулась из Краснодара, то сразу захотела в свой родной город Ижевск. Я взяла тогдашнюю лучшую подругу и Эпикура, села в поезд и приехала в Ижевск. Эпикур жил в трехлитровой стеклянной банке. Я отправляла своей девушке селфи с банкой и Эпикуром. Она отправляла мне эмоджи с тошнотой. Так мы расстались по интернету. Я стала спать со своей лучшей подругой, потому что на самом деле очень ее любила. Это были счастливые две недели.
Лето все не заканчивалось, приключения продолжались. Мы с другими подругами решили поехать в Йошкар-Олу. Что? Да! Мы ткнули пальцем в карту России и поехали. Эпикур, естественно, поехал с нами. В Йошкар-Оле мы видели все. Мы видели набережную, сделанную как пластиковая Европа, мы видели парк Марий Чодра, мы видели школу, похожую на замок Дисней, мы видели одежду луговых мари. Эпикур ничего не видел, он сидел дома в нашей некрасивой темной квартире в центре города. Я гуляла с Олей вдвоем, и мы придумывали гениальные перформансы. Эпикур был затмлен людьми. Оля его тоже не жаловала, но с Олей совсем не хотелось расставаться. И я так была увлечена дружбой с Олей, что случайно рассталась с Эпикуром. Я забыла его на вокзале. Я плакала в поезде, звонила маме, Оля утешала меня. Я почувствовала полную беспомощность и неспособность позаботиться даже о таком маленьком и не слишком требовательном Эпикуре.
Социальная сеть фейсбук мне казалась чем-то незначительным, где преподаватели делятся фотографиями своих детей, поэтому я решила написать пост о потере Эпикура «ВКонтакте».
Утром мне пришли странные, но дружелюбные сообщения от какого-то мальчика. Он забрал Эпикура с вокзала и стал пытаться переправить его в Москву. Спустя два дня я поехала в шесть утра на автовокзал куда-то на Измайловскую. Я отдала водителю автобуса восемьсот рублей и забрала живого и здорового Эпикура. Кажется, мой страх потери был сильнее, чем его. Не уверена, что он вообще способен на привязанность. Только если к огурцам.
Дальше становилось хуже. У Эпикура, как и у всех его сородичей, было больше тысячи зубов. Но я никогда не ощущала от него угрозы. Он был опасен только огурцам. Иногда я сажала его на руку. Физическая близость создавала между нами призрачные эмоциональные нити. По крайней мере я убеждала себя в этом. В одну из тактильных коммуникаций Эпикур присосался к моей руке и довел мою руку до синяка. Он, наверное, не кусал, а как-то всасывал кожу. Я не знаю точно, но это было больно. Я читала, что, если рано забрать котенка от матери, у него может нарушиться сосательный рефлекс – он будет обсасывать все, похожее на кошачью грудь. Но Эпикур не был котенком. Он даже не был млекопитающим. Наши отношения от его действий очень пострадали: я стала бояться с ним любых контактов и только изредка доставала за раковину, чтобы помыть.
Следующие годы нашей совместной жизни мне запомнились плохо: я была увлечена девочками и учебой и ухаживала за ним по инерции. В один момент я перестала жить в общежитии и полгода путешествовала по квартирам разных подруг. Так что на полгода оставила его жить у своей другой лучшей подруги. И ни разу не спросила у нее, как он себя чувствует. Я просто очень ей доверяла. А когда нашла себе постоянное жилье, то сразу забрала его обратно. Наши отношения, когда мы снова стали жить вместе, не улучшились. Мы были как женатая пара, у которой закончились нежность и общие интересы, но долг остался. Я не чувствовала ничего. Он, наверное, иногда чувствовал голод, потому что я забывала его покормить.
Однажды я заметила в аквариуме (тогда я уже переселила Эпикура в аквариум) странные маленькие белые шарики. Это были яйца. Из яиц вылупились маленькие улитки. Маленьких улиток было примерно шестьдесят штук. То есть катастрофа.
Улитки – гермафродиты. Они могут самооплодотворяться раз в два года. Так написано в интернете. Когда у Эпикура появились дети, возник вопрос, корректно ли называть его Эпикуром. Я стала называть его Эпикурия. Такое решение казалось мне очень феминистским и умным. Теперь уже больше не кажется. До сих пор не знаю, что делать с субъектностью улитки. Вся власть в этих отношениях моя: я решаю, где ему жить, что есть и когда. С другой стороны, объектно-ориентированная онтология говорит нам, что субъектность есть даже у неживых объектов, просто мы сконцентрированные на себе дурачки.
Способность так легко заводить детей не добавила очков Эпикуру. Я боялась, что этот опыт повторится. Контролировать фертильность Эпикура было невозможно, поэтому приходилось только молиться, чтобы ничего плохого не случилось.