Итак, в какой руке у меня армия?
— Харроумонт даст мне армию, если станет королем?
— Да. У него слава благородного и верного традициям гнома. Он не сможет отмахнуться от договоров, если хочет ее сохранить.
— А Белен Эдукан?
— Он серьезно относится к проблеме порождений тьмы. Он поможет Стражам.
«А кроме того, кто бы это ни был, он не сможет мне отказать сразу после того, как я посажу его на трон», — добавила Страж и продолжила странную игру.
— Значит, для меня нет особой разницы?
Мысленный голос, который произносил ответы, казался ей все более похожим на голос Дункана.
— Для тебя — нет. Есть разница для народа гномов, которым будет править этот король.
Я должна выбрать короля. Я, чужестранка. Я, которая много лет не могла выбирать, какое платье надеть и что есть на завтрак.
Нериэль тяжело вздохнула. Кого бы выбрал Дункан? Откуда ей знать? Был бы здесь хоть Алистер, чтоб посоветоваться… Она впилась зубами в нижнюю губу прежде, чем успела остановить себя. Нашла о чем жалеть, после того как ранним утром до рассвета подняла самых нелюбимых Алом сопартийцев и — что уж врать? — сбежала в Орзаммар! А от чего сбежала? Нет, об этом лучше не думать…
Эльфийка еще раз перетряхнула в голове все, что слышала о претендентах. Большую часть дня она бродила по Орзаммару, от Алмазных залов до трущоб Пыльного города, и, игнорируя неодобрительный взгляд Морриган, разговаривала со всеми, кто желал беседовать: торговцами, воинами, знатью, даже побирушками. Наверное, она уже тогда понимала, что придется принимать серьезное решение, и старалась отодвинуть его. Но не только. Девушка действительно пыталась понять, как живут гномы и чего они хотят.
Хорошо. Лорд Белен. Принц, но никогда не считался наследником. Ничем не примечателен, кроме умения не попадать в неприятности. Лицо решительное. Во время склоки на площадке в общинных залах произвел отталкивающее впечатление. Намекают, что приложил руку к гибели братьев. Намекают, что и к смерти короля. Мерзость какая. Если поверенный не лжет, Белен запугал или шантажировал бойцов Харроумонта.
Ладно, лорд Харроумонт. Не молодой, но и не старый. Благородные, благообразные черты. Советник короля и наследник по завещанию. Нашептывают, что мог подменить завещание и даже приложить руку к смерти короля. Если бумаги, которые дал Вартаг, не подделка, то пытается подкупить и обмануть двух деширов. Некрасиво… А может, это ложь? Спросить бы у летописца, но он может оказаться пристрастен…
Нериэль набрала полную грудь воздуха и задержала его, прежде чем выдохнуть. Сложно, как все сложно! В хитросплетениях гномьей политики эльфийка чувствовала себя мухой, угодившей в паутину. Она выдохнула и решительно распрямилась. Если она муха, то кто тогда паук? Принц Белен? Лорд Харроумонт? Нериэль не улыбнулась, но отчетливо ощутила искру веселья. С каких пор пауки просят помощи у мух?
Дело не в том, что кто-то из них — коварный лжец, а другой — честный и благородный гном. Может статься, они друг друга стоят. Возможно, один из этих двоих виновен в смерти короля. И уж точно оба делают все возможное — и не обязательно законное, — чтобы победить. Вопрос не в честности, а в том, кто станет лучшим правителем для гномов.
Итак, лорд Харроумонт. Осторожен. Всегда вовремя платит по счетам. Весьма полезная привычка — говорит об умении вести дела. Неравь говорила, он благороден. У него слава гнома, верного традициям. Это… хорошо, наверное.
Лорд Белен. Решителен. Пожалуй, и жесток. На его стороне тот торговец. Впрочем, торговец и сам неприятный тип. Ему служит Невин. Невин знал Дункана… «Матерый воин», так он сказал… Нет, это совсем не касается дела. Глашатай кричал: «Принц считает, необходимо больше сил бросить на борьбу с порождениями тьмы». Хорошо. И что-то еще он кричал… Точно, принц намерен жениться на неприкасаемой. Это как если бы король Ферелдена вздумал взять в жены… ну да, эльфийку. Не удивительно, что гномы осуждают.
Зашуршали по полу башмаки, и у стола остановился летописец хроник.
— Ты вернулась, Серый Страж? — с вежливым достоинством осведомился он. — Тебе нужна помощь?
— Нет, благодарю, — учтиво кивнула Нериэль и проводила белобородого ученого взглядом. Еще одно благообразное лицо. Гном, посвятивший себя служению. Достойный гном. Наверное, ей, выросшей среди книг, он должен казаться родственной душой… Если не вспоминать холодное презрение, с которым он говорит о неприкасаемых. Как будто у бескастовых, которых гномы клеймят при рождении и лишают возможности даже наняться в слуги, был шанс не вырасти преступниками.
Белен намерен изменить Орзаммар. И он женится на бескастовой.
Перед ее глазами снова замелькали картины Пыльного города: ужасающая нищета трущоб, попрошайки, большинство из которых не решались даже попросить монетку у вооруженных чужестранцев — только застывали в надежде, что их не заметят.
Нериэль скатала лист в трубочку. Надо найти свою команду. Надо сообщить поверенному Харроумонта, что Серые Стражи не смогут ему помочь. И Вартагу Гаворну — о том, что они будут на стороне принца Белена. Но она не торопилась подняться. В груди шевелилась неуверенность. Правильное ли решение я приняла? Игра в вопросы продолжилась.
— Жестокий принц Белен сделает жизнь гномов лучше?
— Принц Белен жесток. Но Орзаммар — жестокий город. И если победит сторонник традиций Харроумонт, то ничего не изменится.
— А у тебя есть право решать, должны ли они меняться?
— У меня — нет. Но есть у Белена. У Зелинды и ее отца, который решился принять ее с ребенком-неприкасаемым. У Дагны, которая хочет уехать в Круг, и ее отца, который не обрадуется, если бедную девочку лишат касты. Если не хочу, чтобы все, сделанное мной здесь, завяло, как цветок на камне, я должна изменить этот город.
Нериэль поднялась с места и двинулась к выходу из зала Хранителей.
Мы должны сделать Белена королем. И наоборот — сделать Белена королем должны мы.
***
Лагерь перестал гудеть только глубокой ночью. Фурор произвело не столько возвращение юной предводительницы — пусть даже с известием, что она добилась поддержки Орзаммара, — сколько явление народу нового спутника. Рыжий гном Огрен дышал мощью и густым перегаром, хамил, испускал иные малоприятные звуки… А еще неуклюже, но красочно рассказывал о приключениях Стража и компании на глубинных тропах. Поскольку остальных или не слишком желали расспрашивать, или не могли разговорить, болтливость Огрена оказалась весьма кстати.
Но наконец рассказы смолкли, а пьяного в стельку главного рассказчика Алистер со Стэном за руки и за ноги отволокли в палатку. Следом угомонились и остальные. Костер стал угасать, а дежурный — Алистер — не слишком щедро его подкармливал. Пламени уже не было, только багряные угли сверкали в темноте, как пленительные, но мрачные рубины. Вид у Алистера тоже был угасающий: усталый и совсем невеселый. Хотя нынче вечером, когда Нериэль со спутниками показалась у кромки лагеря, воин просиял, как начищенный доспех короля Кайлана.
Алистер резко обернулся, услышав шум шагов, но увидел эльфийку, расслабился и отвел взгляд. Нериэль молча села у костра в нескольких шагах от него. Повисло тягостное молчание.
— Алистер, — позвала Нериэль. Голос прозвучал неуверенно и ломко.
— Да-а?
В ответе храмовника ей послышалась тень язвительности. А чего следовало ожидать после ее выходки? Эльфийка чуть слышно вздохнула.
— Сердишься на меня?
— Нет, за что? — отмахнулся храмовник. — Не позвала с собой, даже не попрощалась, две недели мы о тебе не слышали и уже не знали, ждать ли живой… Ты имеешь право поступать, как считаешь нужным. И кто я, чтобы тебе указывать?
Это прозвучало не столько насмешливо, сколько горько. Девушка поднялась с места и встала напротив Алистера.
— Ал, я… — начала она, но воин неожиданно шагнул к ней, глядя прямо в глаза.