Страж проглотила зелье лириума, оставившее на языке привкус холода и крови из губ — то ли растрескавшихся от жара, то ли разбитых. Она не помнила, сколько раз повторяла то же движение: посох и раскрытая ладонь направлены на противника, магическая сила превращает мельчайшие капли воды в лед, и всякий, попавший в конус холода застывает белой статуей. Застыл и Архидемон — всего на несколько секунд, которые Стэн и Алистер использовали для бешеной атаки. Потом лед спал. Дракон зашатался и грянулся о камень крыши. Казалось, форт Драккон содрогнулся до самого основания. Нериэль не удержалась на ногах — как и большинство из тех, кто оказался поблизости.
А Архидемон был жив: пасть раскрылась, исторгая пронзительный крик пополам с шипением. На его призыв откуда-то с фланга, из неприметной и пустой прежде дыры хлынули порождения тьмы. Послышались крики тех, кто, сосредоточившись на драконе, не успел подготовиться к их нападению. Нериэль нашла глазами эрла Эамона и резко махнула рукой, призывая его и ополченцев Редклифа заняться армией тварей. Солдаты спешно перестраивались, но сдержать всех порождений тьмы не успевали. Нериэль пришлось оглушить нескольких взрывом разума, чтобы подойти ближе к Архидемону. Но этого оказалось мало. Огромный генлок-вожак смел ополченца ударом тяжелой палицы и кинулся на чародейку. Нериэль успела только вскинуть посох, защищаясь от прямого удара. И испытала больше удивления и злости, чем страха, когда верный Зимодых негромко хрустнул и переломился пополам. Девушку отбросило в сторону, генлок прыгнул следом.
— Нериэль! — услышала она сквозь глухоту и шум битвы вопль Алистера.
Нависшее над ней порождение тьмы исчезло: воин отчаянными ударами щита оттеснял его прочь и пытался найти в броне уязвимое для меча место. Нериэль поднялась на ноги и на миг застыла, снова увидев два бесполезных обломка в своих руках. Маг без посоха — как воин без меча. Можно сражаться голыми руками и голой магией, но хватит ли удара кулака, чтобы убить Архидемона?
Она подняла глаза. Лапы дракона подрагивали, он расправил крылья, пытаясь защититься, но не мог поднять головы. А совсем рядом, в паре шагов от Нериэль, лежал труп порождения тьмы, пронзенный тяжелым двуручным мечом. Она не успела задуматься — все необходимое сложилось в голове, как линии складываются в магическую руну. Нериэль на бегу вцепилась в рукоять меча двумя руками — и та поддалась, клинок пошел за новой хозяйкой, неповоротливый и тяжелый. Должно быть, замах тоже был нелеп, но главное — Страж видела, куда должна ударить. В голову, почти точно между глаз, в след от еще одного, нанесенного кем-то другим удара. Обрушивая клинок сверху вниз, чародейка пропустила через лезвие магию — знакомое, много раз использованное заклятие телекенетического оружия, только сильнее, чем она когда либо пыталась. Клинок прошел сквозь развороченную чешую и неподатливую плоть. Дракон пронзительно закричал, но в крике была уже не ярость и магия, а только боль. Нериэль налегла на меч. Крик замолк. Из раны начал струиться свет — несколько неверных лучей, которые становились все ярче и ярче. Казалось, уродливая плоть Архидемона сейчас расступится, чтобы выпустить что-то иное. Нериэль отчаянно, всем весом надавила на рукоять и сменила заклинание на холод. «Лети на волю, дракон, — мелькнула мысль. — Моя подруга Морри даст тебе тело и станет матерью. Попробуй быть человеком…» В ране что-то хрустнуло. В считанные секунды свет стал ослепительным. Нериэль не видела и даже не слышала, как смело с ног всех, кто был поблизости: людей, эльфов, гномов и порождений тьмы. Сияние ослепляло даже сквозь закрытые веки. Из-под ресниц потекли слезы. Сквозь глухой гул в ушах ей почудились отзвуки невозможной, дивной музыки. «Грустно же будет, если Морри погибла у ворот», — успела подумать Нериэль и сползла в темноту.
Когда воины поднялись на ноги, рисунок битвы стал совсем другим. Порождения тьмы, забыв о бойне, пытались скрыться в щелях, из которых появились. Воодушевленные солдаты постарались напоследок перебить побольше тварей, но почти ничего не успели сделать. В считанные минуты на крыше форта Драккон не осталось ни одного живого порождения тьмы.
Серый Страж Алистер первым шагнул к телу поверженного дракона. Все остальные замирали, не в силах преодолеть трепет перед поверженным оскверненным богом, но воин запрыгнул на голову Архидемона с такой невозмутимостью, словно это был валун. На ходу стащил с себя помятый шлем. Склонился над чем-то возле меча, все еще вонзенного в плоть чудовища. Со стороны это что-то казалось лишь грудой тряпок.
— Погибла! — сказал кто-то. — Серые всегда…
Несколько человек скрестили руки перед грудью, взывая к милосердной Андрасте. Страж поднял на руки легкое маленькое тело и спрыгнул с туши Архидемона. На лице его блуждала улыбка, счастливая и безумная.
— Жива! — объявил он.
***
На колени Нериэль упал розовый лепесток, и девушка осторожно смахнула его. Она понимала, что это нелепо, но волновалась за новое платье — самое потрясающее, какое ей приходилось носить. По сути, та же одежда чародея, но сшитая специально по ее фигуре и так тщательно, что даже Нериэль, не слишком внимательная к вещам, заметила разницу. Вообще-то, портниха, любезно присланная Анорой, предлагала сшить «такой наряд, что краше только у королевы», но Нериэль настояла: нужна именно одежда мага, из плотной ткани и всем известного фасона. Тогда женщина принесла отрез темно-бирюзовой материи. При виде цвета — глубокого, но не кричащего — у эльфийки язык отнялся, и дальше мастера работали без ее докучных замечаний. Что определенно пошло магической робе на пользу.
Порыв ветра заставил упасть еще несколько лепестков, и Нериэль задумчиво проследила за их танцем. В беседке, увитой плетущейся розой, эльфийке упорно лез в голову рассказ Аноры о том, как ее мать, жена тейрна, занималась домашними розариями. И просила, чтобы героический супруг помогал. Впрочем, даже размышления о покойном враге сейчас не казались слишком неприятными. Нериэль посмотрела, как закатное солнце сквозит сквозь листву, и решила, что вскоре встанет со скамьи, пересечет королевский сад и поднимется наверх, в гостевые комнаты. Совсем скоро. Но еще не сейчас. По дороге к своим покоям можно встретить добрый десяток знакомых и незнакомых, а она слишком устала, чтобы говорить с кем-то — даже с банном Альфстанной или учителем Ирвингом.
Словно затем, чтобы согнать ее с места в тихом уголке сада, на дорожке послышались шаги. Но если это садовник, то, возможно, он уйдет, едва сообразив, что нарушил отдых героини Ферелдена… Это оказался не садовник. К шагам добавилось тихое повизгивание, и в беседку вбежал Кай. Мабари радостно тявкнул, уселся напротив Нериэль и застучал обрубком хвоста по полу, тревожа лепестки. Хозяйка протянула ему руку. Пес радостно поднырнул под ладонь и положил хозяйке голову на колени. На драгоценную робу село несколько коротких жестких шерстинок. Нериэль со вздохом принялась почесывать пса за ухом.
— Что случилось? Проголодался?
— Это вряд ли, — заметил явившийся вслед за собакой Алистер. — Он ходит на королевскую кухню, как к себе домой. Сам видел, ему вынесли десяток костей с кусками мяса за один присест.
Алистер, видимо, поднялся наверх сразу после того, как его подругу отправили принимать восторги народа. Он успел сменить латы на обычный костюм. Это была самая роскошная одежда, какую Нериэль на нем видела, но на фоне ярких нарядов баннов она казалась скромной. Алистер отдал предпочтение цветам Серых Стражей: серому, белому и синему. Над плечом у воина блестела рукоятка меча, но щита при нем не было.
— Не надейся, что я тебе улыбнусь, — фыркнула Нериэль и провела пальцами по щекам. — Лицо болит. Я, кажется, за всю жизнь столько не улыбалась, как сегодня.
— Я так и подумал, что ты где-нибудь прячешься ото всех, — кивнул Страж. — Твой конвой… в смысле, эскорт доложил, что тебя вернули в целости и сохранности, но никто тебя с тех пор не видел.