Все в очередной раз изменилось. Сначала она пыталась держаться отстраненно, относиться к нему как к служанке, что греет постель – ведь спят же леди со служанками или подругами в одной постели. Но чем дальше, тем больше в ней просыпалась тяга к нему, смутная надежда на то, что он может помочь ей, сделать то, на что оказался неспособен ни мейстер с его мазями и склянками, ни Джон, с его сдержанной, но глубокой любовью, ни Бриенна с ее великодушной преданностью – никто из тех, кто желал ей добра. Сандор и сам, по всей видимости, не до конца понимал, как и чем он ей помогает. Сначала она боялась потерять это, потом – стала принимать как должное, а теперь в ней начало появляться желание дать ему что-то в ответ. Но что? Когда-то она боялась этого человека - в нем и правда многое внушало страх. Теперь же бояться стало некого, разве что саму себя. Он был сильнее ее: пройденные испытания закалили его, вытравили тьму и ненависть. Да, Сандор в ней нуждался – но надолго, и насколько сильна была его нужда? Вспомнит ли он хоть раз Сансу Старк, выехав за ворота Винтерфелла?
XIV. Чтоб все было честно.
Наслаждение было пряным, острым, волнующим, терпким. Ничего в ней не было мягкого или уютного, в постели эта новая Санса была острой, точно кинжал и опасной как лютоволчица. Это возбуждало так, что было почти невыносимо. Но зато с ней теперь не надо было осторожничать, и это ему нравилось. Нравилось ему и то, как она улыбалась, как шутила, как слушала его и говорила сама. У новой Сансы был острый язычок: он не раз хохотал до колик, слушая, как она отзывается о драконьей королеве и, не краснея, пересказывает шутки о Безупречных… Не говоря уже о том, что она им делала. А еще она стала жадной – после третьей по счету бурной ночи он вынужденно признался, что она его загоняла.
Санса в ответ на это только улыбнулась своей волчьей улыбкой и улеглась рядом. Да уж, она точно не тот нежный цветочек, каким была в Королевской гавани.
- Я вот о чем хочу поговорить – начала она издалека, выводя пальцем узоры на его животе.
Он скосил на нее глаза и кивнул, приглашая к разговору.
- Ты не думал, что у меня может быть ребенок? От тебя?
Это уже мало походило на игривую постельную беседу. Клиган повернулся на бок и уставился на нее.
- Ты не возражала против того, чтобы я оставлял семя внутри.
- Нет. Признаться, до сегодняшней ночи я вообще об этом не думала.
- Почему?
Санса пожала плечами. Точеное изящное движение – вверх-вниз.
- Рамси… Ему был нужен наследник от меня, но после того, что он делал, и после побега, когда мне и Теону пришлось переходить реку вброд и ехать по холоду в Черный замок я думала, что вообще не могу иметь детей.
- А что говорит твой мейстер?
- Мейстер ничего не знает.
- А ты сама что думаешь?
- Не знаю. Может быть. Наверное, мне бы хотелось.
- Ну да. Винтерфеллу нужен наследник.
- Ты зря злишься - Спокойно ответила она. - Если бы мне был нужен только наследник, я бы выбрала мужчину достаточно знатного и богатого, вышла бы за него на глазах у всего Севера и родила бы ребенка как полагается, исполнив свой долг. Но я сейчас здесь с тобой, и если в моем чреве и правда зародилась жизнь, то не потому, что я леди Винтерфелла, а потому что ты тот мужчина, с которым я хочу быть.
- Ты всегда можешь выпить лунный чай, если передумаешь.
- Я не передумаю.
- Ты хочешь сказать, что…
- Я почти уверена.
- Проклятье. - Клиган с силой откинулся на подушки и стукнул кулаком по резному столику у кровати, а затем начал тереть лицо руками. – Седьмое пекло!
- Сандор Клиган, объяснитесь – ее голос был холоднее льда.
- Я заделал тебе ублюдка, ты что, не понимаешь? Когда у тебя начнет расти живот, на тебя все будут показывать пальцем, сплетничать и злословить. Этот младенец не будет Старком, не будет наследником Винтерфелла, он будет Сноу, никем. Одно дело – потрахаться с безродным дезертиром в свое удовольствие, такое тебе простят и даже не вспомнят, а бастарда будут припоминать до конца жизни.
Он наконец отнял ладони от лица и посмотрел на Сансу. Она снова натянула свою ледяную маску, и только блеск в серых глазах выдавал, что она сдерживает слезы. Вот дерьмо, он знал, что все этим кончится. Поверил на старости лет в сказку, идиот хренов.
- Если ты не хочешь избавляться от ребенка, то должна выйти замуж.
- Я леди Винтерфелла и сама решу, что мне делать и с ребенком, и с отцом для него. Если у меня вообще будет ребенок. А ты, раз уж так печешься о моей чести, мог бы и сам сделать мне предложение.
- Ты что совсем дура? – взорвался он. – Неужели ты думаешь, что я не…. Да мне даже нечего предложить тебе! Я слишком беден и слишком стар для тебя, Санса. – Клиган в очередной раз не сумел скрыть горечь в своем голосе. – У меня нет ничего. Ни золота, ни замка, ни земель, ни титула, не говоря уже о том, что твой брат-король вряд ли разрешит такой брак. Но ты права - раз уж я скорее всего заделал тебе ребенка – пусть он родится в законном браке, носит мое имя и мои цвета. Скорее всего меня убьют, и тебе не придется краснеть за такого мужа.
- Я вдова – холодно ответила Санса. – И сама распоряжаюсь собственной жизнью. И если я решу выйти замуж за бедного и уродливого мужчину без титулов, земель, денег и к тому же годящегося мне в отцы – я это сделаю. А буду ли я за него краснеть – зависит от него же. Но если ты думаешь, Сандор, что я порадуюсь твоей смерти – то ты просто дурак.
«А то я не знаю» - еще более мрачно подумал Клиган и вылез из постели. Не одеваясь, он подошел к столу, налил себе эля из кувшина – он знал, что она приказала принести эль специально для него – и подошел к окну. Там было почти тихо – только изредка переговаривались часовые и шумела вьюга. Смерть у них на пороге, а он думает о свадьбе? О любви? О детях? Похоже на очередную идиотскую шутку богов. Они там, на седьмом небе, небось, все животики себе надорвали. Особенно Неведомый.
========== 8. ==========
XV. Странная свадьба
Стоя в маленькой септе Винтерфелла в ожидании жениха, Санса не могла не сравнивать эту свою свадьбу с двумя предыдущими. В первый раз она выходила замуж в великой септе Бейелора, на глазах у всего двора. День был теплым, солнечным, ее платье из золотой и серебряной парчи со сложной вышивкой и тяжелой юбкой сияло в солнечных лучах. Второй был темным зимним вечером, при свете факелов и ламп, в богороще, под чардревом. Ее наряд был по-зимнему теплым и по-северному скромным, но все же роскошным. Общим в обеих свадьбах только то, что она выходила замуж не по своей воле за мужчин, выбранных и навязанных ей другими. На этот раз – впервые в жизни – она выходила замуж за того, кого выбрала сама, но время для пышных церемоний прошло. На ней было ее синее платье с лютоволком – то, в котором они встретились на пиру. Ни украшений, ни благовоний, ни цветов – а септа, которую она в детстве помнила теплой и уютной, теперь выглядела маленькой и затхлой. Часть камней на стенах почернела от огня, пол был в царапинах, изображения Семерых, когда-то наивно, но трогательно изображенных приглашенным из Белой гавани художником, частью пропали, а частью были испорчены.