— Тогда пусть Миша останется. У меня дома еще есть игрушки новые! Я тебе покажу! Там кукла и заяц.
Только тут Александр обратил внимание на нарядное теплое платье и кофточку Жени, на новые сапожки.
— Спасибо, Игорь, — только и мог сказать он, — спасибо…
ЧАСТЬ 7 НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Анисимов решительно вошел в процедурный кабинет.
— Катя, нужно поговорить.
Она растерялась и смутилась. Впрочем, она всегда смущалась при виде его. Спросила испуганно:
— Что случилось, Анатолий Сергеевич?
— Даже не знаю, как и сказать. Помощь мне твоя нужна.
— Все, что угодно…
— Так уж и все? — усмехнулся он. — Ведь не знаешь, что попрошу.
— В разумных пределах, конечно, но вы здравый человек, а потому я в вас не сомневаюсь. Говорите, что надо сделать?
— Помнишь ту ночь, когда у меня пациентка умерла? Они безымянные обе поступили, а потом мне баба Нина паспорт отдала.
— Про паспорт не помню, а ночь очень даже хорошо. Так вторую поступившую, ну ту, что умерла, муж опознал. Ее похоронили уже. Давайте, я бабу Нину позову, или пойдем к ней. Она в подсобке, пациентов нет пока, тихо, заодно чай с пирожками попьете. Я сама пирожки пекла, с картошкой и с грибами.
— Пирожки-то хорошо… — думая о своем, сказал он. — А пошли, если баба Нина нам всю правду расскажет, то я от пирожков не откажусь. Как ты все успеваешь, Катюша? Вот жена кому-то достанется, даже завидую.
— Думаете, у меня парня нет? — она спросила с вызовом, Анисимов даже удивился ее вопросу.
— Я вообще на эту тему не думаю. Надеюсь, парень у тебя хороший. Но если тебя обидит, пусть на себя пеняет — свою сотрудницу в обиду не дам, — пошутил Анатолий.
Они дошли до подсобки, где хранили чистые пеленки, белье и перевязочный материал, здесь же отдыхали медсестры и санитарки.
Баба Нина встретила, захлопотала, усадила Анатолия за стол, налила чай, пододвинула миску с пирожками. Он съел один, с удовольствием взяв второй.
— Спасибо! Вкусно до невозможности. Я что зашел, баба Нина, про паспорт ночной пациентки, что вы мне тогда отдали, вспомните подробно.
— Паспорт? Помню. Я вещи перебирала, думала, может, постирать что, ну если целое, а тут он в куртке под подкладкой, я достала. Потертый, а все документ. Вот и отдала.
— В чьей куртке он был? В чистой или вонючей? — уточнил Анисимов.
— А мне почем знать, к тому моменту все тряпье воняло, в одной куче лежало. Не помню я. А что случилось? Говорили, что женщина в себя пришла.
— В себя-то пришла, но паспорт не ее.
— Анатолий Сергеевич! — обе женщины произнесли это одновременно, всплеснув руками.
— Отек на лице спал, пусть гематомы еще не сошли, цветут, но видно, что лицо на фотографии в паспорте другое. Что делать — не знаю. Говорят, муж приходил?
— Был. Сам-то еле на ногах держался! И кашлял так нехорошо, как туберкулезник. Денег, говорил, нету и про дочку. Что одна дома, все повторял, как будто бредил. Не в себе. А каким ему быть, горемычному, при такой жене! Пропила, наверняка, все и по миру их пустила. Мне его так жалко стало, чай принесла, напоила горячим. А потом тот бандит его увел.
— Какой бандит? И «горемычный» ваш точно жену опознал?
— Точней не бывает. Плакал, вот те крест, — баба Нина демонстративно перекрестилась. — А вы сами-то с милицией не говорили?
— Говорил, дал показания, но я же был уверен, что паспорт той, что в реанимации. А на деле?
— А никто не знает, чей это паспорт, и принадлежит ли он этим женщинам вообще, — вставила свои три копейки Катя. — Его могла обронить та, помните, на которую стекло из книжной полки упало, вы ей лоб зашивали. Или тот мужчина, который пальто снять отказался, ну с работы шел и поскользнулся.
— С чего бы мужчине ронять женский паспорт? Катя, они все должны быть записаны в журнале регистрации. Давай смотреть.
Катя сбегала за журналом. Мужчина с отказом от госпитализации там значился, женщина, на которую стекло упало, тоже, две безымянные были. И все.
— Баба Нина, Катюша, где данные по бандиту? И почему вы решили, что он личность криминальная?
— С пулевым ранением? Я сама ему плечо простреленное обрабатывала. А Михайличенко голову зашивал, там ничего такого, но кровищи. Только кожа лопнула в теменной области справа. И он ушел, еще мужа покойницы с собой увел.
— Запись где?
На свой вопрос ответа Анисимов не получил.
— Дело ясное, что дело темное. Сколько вам дал Михайличенко, отвечать будете?
— Ты, Сергеич, не шуми почем зря. Время не то, чтобы от денег отказываться. А выбор у нас небольшой, мы могли взять с Катей и еду купить или не взять, тогда Михайличенко на эту сумму был бы богаче, а записи в журнале как не было, так и не появилась бы. Взрослый мальчик, понимать должен.