Александр приезжал в Ленинград еще три раза, ничто не предвещало беды, они с Ольгой гуляли по Невскому, держась за руки, смотрели фильмы в кинотеатре «Аврора», заходили в пышечную на Конюшенной. Ездили в Петергоф смотреть фонтаны, возвращались в Ленинград. И снова Дворцовая площадь, набережные Невы, новогодние огоньки и первомайские алые флаги. Страна все еще пыталась убедить сама себя, что все хорошо, что нет очередей за продуктами, обнищания, расслоения на тех, кто оказывался за чертой, и тех, кто стоял у кормушек.
И Ольга, и Александр оставались в ауре спокойствия. Артисты и военные не так остро ощущали то, что происходило в агонизирующем СССР. Что в музыкальном училище, что в военной академии продолжали по старинке бодро, с лозунгами вести молодежь избранным курсом.
Александр сделал Ольге предложение, заручился согласием ее мамы и снова уехал до выпуска. Ему оставалось еще полгода учебы, получение диплома, звания и распределение.
Тем временем обстановка менялась, по гарнизонам и военным частям покатилась волна сокращений офицеров, особенно младший комсостав, но и тем, кого чаша сия миновала, жить становилось все труднее. Повсеместно ввели продуктовые талоны, зарплата военных была смехотворно мала, а цены росли. Квартир тем, кто отслужил и уволился в запас, не давали, и вот среди офицеров закопошилось сомнение — а не выиграли ли сокращенные? Они могли начать новую жизнь, многих манил малый бизнес, кто-то мечтал промышлять в мутной воде перестройки.
Александр не знал, что бы он выбрал, если бы ему предложили вернуться в то время и переиграть. С одной стороны, во многом остался он при своих убеждениях, сформированных не столько школой и академией, сколько отцом и матерью, с другой стороны, рассыпалось все у него на глазах, рушилась привычная жизнь. Но это теперь, по прошествии шести лет, хлебнув в полной мере лиха, засомневался он, лежа на больничной койке, а тогда сомнений не было.
Ольга заявила Минину, что не станет его женой, если он собирается оставаться в армии, и решение пришло сразу.
А уволиться бывшему отличнику-медалисту, курсанту без взысканий было не так-то просто.
Александр поделился с Игорем, и вдвоем они замыслили вот какой план: дипломы получить, а там уж накуролесить что-нибудь, отсидеть на губе, доправонарушаться до суда чести. Другой схемы уволиться быстро и без проблем не было. Разве что по здоровью, но не светило — оба здоровьем отличались крепким.
И все, что было задумано, — состоялось. К добру ли, к худу? Кто теперь разберет. Минин уволился, стал гражданским, уехал в Ленинград, город теперь назывался Санкт-Петербург, и будущее рисовалось в радужных красках. Свобода, быстрые деньги, свой бизнес, красивая свадьба, молодая жена. Только все это продлилось недолго, бизнес завяз в трясине налогов, ехать с Игорем на периферию и раскручиваться там Александр не мог — Ольга категорически отказывалась уезжать, менять окружение, богемную тусовку, работу в Санкт-Петербург концерте. Она была уверена, что достигнет исполнительских высот и однажды ее фамилия большими буквами будет пропечатана на афишах Петербургской филармонии.
А уехала б тогда, может, была бы жива.
Почему нет слез по ней? Сожалений? Нет и чувства вины за это странное облегчение, которое он испытывает сейчас. Облегчение, покой…
Незаметно для себя Минин уснул.
ЧАСТЬ 9 ПОСТОЯЛИЦА
Утро Анатолия началось с планерки. Заместитель главного по хирургии вынес мозг необходимостью экономии лекарственных препаратов, перевязочного и шовного материалов, а также сокращению койко-дней, проведенных пациентом в стационаре. В ординаторской только об этом и говорили. Михайличенко предложил читать молитвы и отпускать с богом. Курдюмов — перенять методику Кашпировского и гематомы рассасывать внушением под музыку. За разговорами время просто улетело, и сделать обход в подведомственных палатах Анатолий физически не успевал. На десять назначена сложнейшая, просто ювелирная операция клипирования аневризмы. Надо еще успеть морально подготовиться, но и больных глянуть не мешает. Зашел в мужскую палату, пересмотрел назначения, дал указания медсестрам. В ординаторской заполнил истории. Еще бы и женскую посетить, да времени в обрез — всех не осмотреть, однако поздороваться все же не мешает, заодно убедиться, что все в порядке, и тогда пациентки могут подождать. Хотя тяжелых у него нет, все стабильны.
Большая шестиместная палата была забита под завязку, у Михайличенко и Курдюмова тоже нет свободных коек. Надо думать о выписке.