Анатолий взял паспорт с затертой фотографией, покрутил в руках, хотел отдать бабе Нине, чтобы вместе с трупом отправить в прозектуру, а потом подумал и положил его в карман халата. Санитарка же, соблюдая субординацию, не стала задавать лишних вопросов. Не тот человек доктор Анисимов, чтобы к нему с расспросами лезть. Ответит так, что потом долго себя виноватой чувствовать будешь. Она все сделала правильно, о наличии паспорта врача оповестила, а дальше его забота, как этим паспортом распорядиться. Может быть, он родственникам позвонит или милиции его отдаст. К тому же непонятно, кому из пострадавших принадлежит документ. На неясную фотографию ни одна, ни другая в данный момент не походили.
ЧАСТЬ 4 ОПОЗНАНИЕ
Александр успокоил и уложил спать дочь, тихо вышел на кухню. Почему-то обратил внимание, что стало просторно — стол он обратно не внес, табуретки тоже. На кухне теперь торчал у окна холодильник, а у двери старый пенал. Остальное типовое «хрущевское»: газовая колонка, раковина и плита. Все.
У стены, на том месте, где стол стоял, собрались сор и пыль, не подметалось дня три, в раковине пусто — посуду он вымыл, а вот на плите стоит кастрюля с присохшими к стенкам макаронами. Сквозь застиранный тюль было видно дом напротив, уже и окна почти все погасли, вон, на третьем только одно и на первом два светятся.
Ночь.
Мысль соскальзывала в сторону от страшного. А нельзя бездействовать, надо идти искать Ольгу, узнавать про ДТП. И снова в сторону — обои бы переклеить, что-то у раковины придумать со стеной, линолеум в коридоре и на кухне перестелить. Да лучше бы во всей квартире ремонт. Потолки подправить, трещинами пошли. А в комнате обои Женя изрисовала. В последний раз, как застал ее за этим, наказал, ударил. Александр закрыл лицо ладонями, не хотел он видеть окно с нищенской шторой, кухню эту и окна напротив. И вспоминать ничего не хотел! Сесть не на что, табуретки в комнате, а ноги не держат, ну не на пол же, пылища…
Почему они с Ольгой дошли до этого? Как случилось и что делать? Извечные идиотские вопросы русской интеллигенции.
Что делать, что делать… Искать ее, вот что! Мало ли кто там под машину попал.
Может, она бродить пошла. Тоже не захотела на все это убожество смотреть. В день рождения… Александр вспомнил, как Ольга окаменела, когда увидала их квартиру в первый раз. На сохранении лежала, а он, чтобы расплатиться с долгами, судорожно менялся. Длинная цепочка участников обмена была, это он умел. Александр много чего умел, институт закончил, работал как все, зарплату получал. Но хотелось большего, а вышло вон что. Из роддома он сразу в эту хрущевку жену с ребенком и привез. Она встала посреди комнаты, малыша к груди прижала и молчит. Прежняя их квартира просторная была, потолки высокие, идеальный ремонт, мебель, сантехника, паркет. И все прахом пошло, рассыпалось вслед за бизнесом Александра. А дальше долги, долги, братки, и вот конечная станция. Кирпичная четырехэтажка на выселках. Это вместо центра на Петроградской стороне. Продал он Ольгину квартиру, а что оставалось? Иначе с долгами бы не расплатился. И то еще можно было бы, наверно, подняться, если бы не Женя, в самый неподходящий момент надумала Оля рожать. Повременила бы — он смог бы, нашел способ, выкрутился. А она ни в какую на аборт не согласилась. Александр и уговаривал, и умолял, и кричал. Нет, родила. Вот тут он узнал, что такое настоящий трындец. Чего только не приходилось делать. Сначала пытались экономить, завели книгу расходов и доходов. Но сколько ни пиши — зарплаты хватало на десять дней, как остальные двадцать жить? Александр искал подработки, разгружал по ночам вагоны, разносил товары в электричках, стоял за книжным лотком, даже бутылки на стадионах собирал. Вот до воровства не дошел, так и не смог, один раз попытался в универсаме вынести пачку пельменей, охранник на выходе тормознул, глянул документы, пожалел, отпустил. Александр запомнил этот жгучий стыд и обиду, что докатился…
О чем он думает? О чем… Надо пойти до телефонной будки, попытаться узнать что-нибудь о ДТП. Если назвать адрес, то ответят, наверно, куда отвезли пострадавшую. Может, и обойдется еще, может, не Ольга…
И снова закрыл входную дверь, ключ на два оборота, быстро вышел из подъезда в промозглую сырость февральской ночи. До ближайшей будки на углу прямо за их домом было шагов триста. Зачем-то считал их. Чтобы не думать о последней ссоре с Ольгой. Ведь помириться хотел, прощения просить за злые слова про Женечку. Любил их обеих! Ольга красавица была, когда Александр с ней познакомился, а Женя на нее похожа. Только худышка такая, светится вся, бледная, на лице одни глаза остались. И это он виноват! Должен был предвидеть, защитить Ольгу. Да лучше бы сам, чем вот так…