— Не интересно, — говорим мы в один голос с Машей и смеемся тоже одновременно.
— Ну и хрен с ним, — соглашается папа, и дальше мы едем уже в тишине.
В больнице как всегда удручающе белые стены и пахнет до жути неприятно, и Машка цепляется за мою руку, как за спасительный круг. Вижу, что она не очень хочет идти туда, но нам приходится. Хотя…
— Па, а ей обязательно в палату заходить к уроду-то этому?
— К сожалению, — кивает тот. Бля. — Надо на словах подтвердить всё, что будет задокументировано. Там юрист будет, Маша и он — две стороны в договоре, нужно личное присутствие.
— Тогда я тоже зайду.
— Да иди, кто не дает-то тебе.
Мы поднимаемся на нужный этаж, проходим мимо палаты Дамира, замечаю через окошко Аню и улыбаюсь. Не отходит от него. Он и так без ума в нее влюблен, а теперь и вовсе не отпустит, наверное.
Проходим дальше, к нужной палате. Дверь чуть приоткрыта и нам слышно, как Манукян старший орет на младшего, высказывая тому за самодеятельность.
Не заходим пока, стоим, молча слушаем, только Машка еще сильнее за руку мою цепляется, точно не горя желанием заходить.
Вот и всё, весь пыл растеряла, я же говорил.
Хотя, понимаю ее. Наверняка она вспоминает, как ей было плохо, и понимает, что сейчас придется увидеть виновника того самого состояния. Знаю, Маш… Я бы очень хотел тебя защитить от этого, но еще немного придется побыть взрослой.
— Добрый день, — говорит мужчина, появившийся словно из ниоткуда.
Юрист, или кто он там.
Мы заходим, прячу Машу за своей спиной, чтобы этот урод даже смотреть на нее не могу. Ох… отделал я его хорошенько. Очень хорошенько. Машка даже ахает от неожиданности мне в плечо, а папа — качает головой, увидев всю реальную картину.
Да а че вы ожидали?! Из-за него Машка чуть не скопытилась, пусть радуется, что вообще жив. Случись бы с ней что-то серьезнее, я бы убил не задумываясь.
А дальше нудные процедуры, от которых кипит голова. Разговоры, бумажки, подписи. А еще наглая ухмылка Манукяна на его избитой роже, когда его взгляд проходится по Машке. Убью.
— Всё, процедура завершена, — говорит юрист, складывая документы в файлики и отдавая их Маше и Манукянам. — Спасибо за сотрудничество.
Он испаряется так же неожиданно, как и появился полу часами ранее, и мы остаемся одни.
— Можем уходить? — шепчет Машка, и я киваю ей, беря ее за руку. Вот честно признаться — при взгляде на урода и понимании, что всё это мясо сотворил я — ни единой клеточки совести в организме не просыпается. Это хорошо или плохо? Я просто считаю, что он заслужил.
— Пошли, — идем с ней к двери, когда в спину летит голос:
— Вы можете что угодно делать со мной, но я всё равно помню, как эта кошечка подо мной стонала тем вечером.
До взрыва три… два…
— Стоять! — говорит папа, хватая меня за плечо и выталкивая в коридор. — Дыши! Ты за нее головой отвечаешь, понял? — кивает папа на Машу, а я от злости едва слова разбираю за шумом крови в ушах. — Очнись! За нее — головой. Услышал? В руках себя держи и не заставляй девчонке разгребать самой за то, что у тебя кулаки чешутся. Понял меня?
Киваю. Понял. Кулаки все еще чешутся, но я понял. Довольно доходчиво.
Папа уходит, а я падаю на скамейку, откидывая голову на стену. Надо что-то сделать со своими нервами, я ведь и правда так Машу подставляю.
— Яр, я… — шепчет Маша, усаживаясь рядом. — Это всё бред, я не…
— Я знаю, маленькая, — притягиваю ее к себе и оставляю на губах легкий поцелуй. — Я знаю.
Глава 28. Маша
После той ужасной ситуации в больнице Ярик зашел к своему другу Дамиру. Тот всё еще без сознания, но, кажется, говорят, что он идет на поправку. Ужас, что творится с этими мальчиками! Пока один в тюрьме, другой в больнице… Кошмар.
А потом мы поехали домой на такси. И если я думала, что Ярик отвезет меня к себе в квартиру, то, кажется, ошибалась, потому что мы едем на самом деле домой. Это немного неожиданно, потому что показывать наши чувства там, где родители, как-то очень неловко… Не знаю. Возможно, я тороплю события? Или хочу чего-то нереального? Не понимаю.
И едем молча. Ярик даже не спрашивает меня ни о чем, думает о чем-то, смотрит в окно, хотя частенько он даже когда за рулем, пока едем, взгляды на меня бросает. А тут — ничего. Вообще. Как будто я не сижу рядом. Ну, или словно он просто не здесь.
Немного грустно становится от такого Ярика, но я его любым люблю, поэтому не трогаю и позволяю закрыться в своих мыслях. Возможно, ему важно сейчас о чем-то подумать. Главное, чтобы это не были мысли о расставании или что-то вроде того. Я прыгну на его спину, обниму руками и ногами и никогданикогданикогда не отпущу больше.