В этот момент, телефон пропищал и на экране высветилось смс от Владимира. Суворина безразлично нажала и открыла его:
«Похороны завтра в 12.00, на Калитниковском кладбище. Отпевание там же, в церкви на территории. Поминки дома».
Очень лаконично и без лишних фраз.
Через 2 часа раздались шаги и на кухне появился Алексей.
— Ты чего меня так пугаешь? — сразу спросил он.
— А ты не пугайся, приступ самоубийцы кончился вчера. Сегодня, я уже не в силах даже покончить с собой. Володя смс прислал — завтра похороны сына. — отхлебнув кофе, произнесла она. — На Калитниковском кладбище.
— Почему там? — удивился Щербатов-младший.
— Там есть семейный участок, похоронены володины родители, наверное, поэтому.
— Понятно. Поедем вместе. Думаю, Алёнка с Корнеем тоже. Мама с папой, наверно, останутся с детьми…
— Я сейчас соберусь и поеду домой. — прервала его девушка.
— Домой? Зачем? — вновь удивился Лёша.
— Завтра сына хоронит не только Володя, а и я тоже. И я хочу принять участие в подготовке… Похорон. — нервно сглотнув, объяснила она. — Соберу свои вещи заодно. А завтра после поминок заберу их и всё… Всё. — обречённо закончила Даша.
— Я тебя отвезу. — глухо ответил мужчина.
— Нет. — резко возразила в ответ она. — Я поеду сама. Не волнуйся, всё будет хорошо. Я хочу и должна приехать одна. Там моя семья. Была. Только моя. — и девушка вышла из кухни.
Родственники с трудом отпустили Суворину одну за рулём, небольшой домик в Златоустово как-будто замер, вся жизнь в нём остановилась и только крики и смех Богдана и Миры, говорил о том, что жизнь продолжается…
Доехала Дарья относительно быстро по меркам московских пробок. Сердце будто стучало медленее, когда она припарковала машину около дома на своём месте. С каждым шагом, пока девушка приближалась к квартире, было больнее и больнее.
Она осторожно открыла дверь и тихо вошла. Володя был дома, об этом говорила его машина, стоящая на парковке.
— Кто там? — какой-то обречённо-хриплый голос мужа прозвучал слишком глухо для стен, в которых они были так счастливы. Он появился в дверном проёме с кухонным полотенцем в руках. — Даша? — мужчина был удивлён.
Суворина стояла, смотрела на до боли родные фигуру и лицо мужа и не могла пошевелиться. В хорошем сериале, поссорившееся супруги обнялись бы, а они? Что дальше? Что сделают они? Все эти вопросы крутились в её голове. Муж тоже не торопился что-либо делать и говорить.
— Не удивляйся, я ведь его мать. Приехала помочь с поминками. Похороны, я так понимаю, ты уже организовал. — уставшим голосом произнесла она.
— Не ожидал, что ты приедешь… Да я вообщем-то доставку хотел заказать… — Владимир понимал, что надо что-то говорить, но слова путались.
Пришедшая домой жена, которую он так ждал и умолял вернуться, перевернула его чувства с ног на голову. Хотелось броситься, обнять её, ведь это ИХ горе… Одно на двоих.
— Я думаю, я способна сама приготовить. — почувствовав резкость в голосе, она добавила уже мягче: — Если ты не против.
— Нет, конечно… Проходи.
Дарья подошла к проёму, остановилась и как-то неопределённо посмотрела в глаза супруга. Что она там пыталась отыскать? Сама не понимала. Суворин подумал, что в любой другой момент он бы поцеловал жену, но сейчас… Надо ли это ей? Надо ли это ИМ?
Спустя 3 часа, работа кипела во всю, но супруги почти не разговаривали. Оба не понимали о чём и как, будто только познакомившиеся школьники.
— Володя, — Суворина, нарезая салат, окликнула мужа, который сидел на диване с ноутбуком. — как он погиб? Почему это случилось? — задав вопрос, она потупилась взглядом в разделочную доску и ждала ответа, словно приговора.
Владимир отставил ноутбук и задумчиво посмотрев куда-то вдаль, спросил:
— Ты уверена, что тебе надо знать подробности?
— Уверена. — односложно ответила жена.
— Я приехал с объекта, забрал его от Кирилла, где он был в гостях, мы пришли домой, Глеб попросил поиграть с ним в детской в Лего, мы начали, но тут мне поступил звонок по этому треклятому объекту, я отошёл буквально на 5 минут… Я не знаю, зачем и как он нашёл защитный ключ закрывающий окна, мы же его прятали… Вообщем, когда я шел обратно по направлению к комнате, я только успел услышать его крик: «Папа!» и когда залетел в детскую, увидел лишь промелькнувшую в окне его… руку… И последний крик. — видно было, как тяжело Суворину рассказывать всё произошедшее. Он схватился руками за голову и отчаянно проговорил: — Он мне снится. Каждую ночь снится… Этот крик, эта ручка, промелькнувшая в окне… Мне сдохнуть хочется. — Владимир не позволял слезам катиться из глаз, пытался держаться, но его боль и так рвалась наружу, её было трудно обуздать.
Даша подошла и присев рядом с мужем на диван, обняла его. В ответ его руки тоже обвили её талию и крепко прижали к себе. Суворины сидели молча, обнявшись и боролись со ставшей теперь вечной, ИХ болью. Болью потери.
Через некоторое время, мужчина осторожно разомкнул объятия и посмотрел в лицо любимой жены. Их взгляды встретились, но через минуту Дарья отвела глаза и сказала:
— Надо жить дальше, Володя… Теперь без него… Хоть я и не знаю как. Это так трудно, невозможно… Мне тоже снился Глеб, такой радостный… Наверно теперь, это вечное наказание для нас.
— Я даже не представляю, как ты держишься. — избавляясь от навязчивой мысли, сказал Владимир.
— Я тоже не представляю. Точнее, не ощущаю уже ничего… Пустота какая-то внутри, как будто в один момент кто-то взял и вырезал всё, что раньше отвечало за чувства. Слёз тоже уже нет. — говорила честно, как с самой собой.
Девушка привыкла доверять этому человеку абсолютно. С самого начала их отношения строились на безграничном доверии друг к другу. Ещё тогда, пять лет назад, она будто взяла и положила свою хрупкую, израненную душу в его большие и сильные ладони, доверившись во всём.
— Это плохо. — мрачно ответил мужчина, оценив ситуацию. — Когда слёзы не находят выхода, это черевато серьёзными последствиями. — он будто отчитывал её как маленькую, а на самом деле переживал.
Ведь Суворин знал, что с виду сильная, его жена очень слабая, нуждается в защите, поддержке, помощи. Только как теперь вернуть её расположение, доверие, как теперь снова для неё стать той опорой и поддержкой? Тем всем, кем он был? Пусть даже понимая, что она не любит его, главное, что он ей нужен, очень. Как теперь, после всего, что он сделал и сказал? После всех тех неправильных и неверных слов? Он произносил их в пылу ссоры, потом от невероятной боли после потери сына. Произносил, не задумываясь…
Лишь одна фраза жены рефреном звучала теперь в голове: "Проспись, Суворин. Ты всё потерял". Действительно, он всё потерял. Всё самое дорогое. И прежде всего её, свою Дашу.
— Ну её, эту психологию, к чертям, Володь. Хуже, чем сейчас уже не будет. — лишь отмахнулась от его опасений жена. А Владимир сидел рядом и понимал, что в том, что ей плохо, виноват он.
«Идиот…» — который раз подумалось ему. Обещал, клялся, что не обидит, что не причинит боли, убережёт… «От самого себя не сберёг, не то что от всего прочего… Какой же идиот!» — корил себя мужчина.
Ближе к вечеру у Даши всё было готово, от ужина она отказалась и сославшись на головную боль, лягла спать в спальне по настоянию Суворина, который позже отправился спать на диван в гостиной.
Утром перед похоронами, девушка незаметно для мужа открыла дверь в детскую и робко вошла туда. Ещё со вчерашнего дня она думала это сделать, но не решалась. Боль комом подкатила к горлу. Там всё было как раньше. Его игрушки, рассыпанный на полу Лего, который Владимир так и не убрал, последний рисунок акварелью, оставленный на столике маленьким хозяином…
По телу прокатилась дрожь, набатом стукнула в виски боль и стало, почему то, нестерпимо холодно. В окно застучал мелкий дождь, небо покрылось тучками и за стеклом с дерева сорвались несколько жёлтых листьев… Даша пыталась дышать, чтобы не закричать от того, что творилось у неё внутри. Она снова начала чувствовать хоть что-то. И это что-то было таким невыносимым!