Не исключено, что машина принадлежала сторожу или охраннику, но она ведь не узнает этого, если не спросит. Судьба была к ней благосклонна: на ее робкий стук в дверь отозвалась помощница директора, Сью Уиггинс.
Поздоровавшись, Шелли сказала:
– Я не слишком рассчитывала кого-то застать здесь.
Сью поморщилась.
– Хикману понадобилось срочно отправить сегодняшней почтой один отчет, а я не успела вчера его закончить.
Шелли заколебалась. Сью явно была занята… может быть, сегодня был неподходящий момент, чтобы выложить только что пришедшую ей в голову идею… А в то же время, если она не сделает этого сейчас, она может передумать… Сделав глубокий вдох, Шелли сказала:
– Мне неловко прерывать ваше занятие, но хотелось бы кое-что с вами обсудить… если у вас есть несколько минут.
– Ну конечно. – Карие глаза Сью с любопытством остановились на Шелли, и она пригласила молодую женщину войти. Сью Уиггинс родилась в долине, в резервации, и, как у большинства индейцев долины, в ее жилах текло столько же крови белых, сколько индейцев. Она была старше Шелли лет на десять, и Шелли, не будучи с ней знакома, знала о ней.
Сью пригласила Шелли пройти за ней в маленький рабочий кабинет. Ее круглое лицо лучилось добротой и симпатией. Указав гостье на стул, она села за стол и промолвила:
– Мне было жаль услышать о смерти вашего брата. Он очень помогал нашей школе, на него всегда можно было положиться. Это такая трагедия.
Шелли поблагодарила ее за соболезнования. Они немного поболтали о жизни Шелли в Новом Орлеане и ее возвращении в долину… о том, как мало изменилось здесь за семнадцать лет. А потом Шелли вернула разговор к причине ее сегодняшнего посещения.
– Я вот раздумываю, – осторожно начала она, – как можно учредить стипендию?
Сью просияла.
– Я вижу, что вы хотите последовать по стопам вашего брата. Это замечательно!
– О! Разве Джош учреждал стипендию?
– Ну конечно. Это произошло три или четыре года назад. Он вдруг появился, совершенно неожиданно, в точности как вы сегодня, и положил на стол директору Хикману чек на пятьдесят тысяч долларов. Сказал, что хочет учредить стипендию. Мы онемели… Такого большого дара у нас никогда не было. Решили поместить эти деньги в ценные бумаги, чтобы годовые проценты шли на стипендию какого-то одного счастливца-учащегося. – Она заулыбалась. – Это называется Постоянный образовательный грант Джоша Грейнджера. Ваш брат был очень щедрым.
Шелли растерянно хлопала глазами. Неужели такое возможно? Да, время соответствовало. И сумма была именно такой. Медленная трепетная улыбка засияла на ее лице. Ну как же это похоже на Джоша: ограбить Петра, чтобы одарить Павла, а заодно и прихватить немножко славы себе. Это в его духе – содрать безумные деньги со Слоана за право прохода и тут же отдать их на учебную стипендию. У нее поднялось настроение. Может, Джош и негодник, но сердце у него было золотое.
Так что же ей делать теперь? Даже если Джош потратил эти деньги на доброе дело, он все равно грабительски воспользовался желанием Боллинджеров убрать все следы Грейнджеров с их земли.
Ослепительно улыбнувшись, Шелли положила на стол чек.
– Мне хотелось бы учредить еще одну стипендию того же размера… и на тех же условиях, что назначил Джош… только называться она будет Постоянным образовательным грантом Слоана Боллинджера.
Восторг на лице Сью сменился растерянностью, когда Шелли упомянула имя Боллинджера. Несколько смущенно она ответила:
– Мне нужно обговорить это предложение с мистером Хикманом, но я уверена, проблем не будет. – Взгляд ее карих глаз тем не менее оставался тревожным. Она неуверенно осведомилась: – Э-э… а школа не будет втянута в какие-то… распри между Грейнджерами и Боллинджерами? Мы очень ценим ваше щедрое предложение, но мы не хотим попасть под перекрестный огонь ваших семейств.
Шелли покачала головой. Любые перепалки, которые могут из этого возникнуть, будут только между ней и Слоаном.
Он никогда не вынесет их на публику и не станет вмешивать в них своих родных. Разбираться в споре будут лишь они вдвоем. Кроме того, она надеялась, что, когда он справится с удивлением, до него дойдет юмор ситуации.
Приехав домой, после того как чек был оставлен ею на хранение у Сью Уиггинс, Шелли продолжала улыбаться. Она припарковала машину за домом и в отличном настроении отправилась поджидать вечернего появления Эм-Джей. Но до этого оставалось несколько бесконечных часов, которые она не знала, чем заполнить. Она поднялась к себе в мастерскую и провела остаток дня в бесплодных попытках заняться живописью. К моменту, когда она бросила свои труды, несколько кистей были испачканы краской. А на холсте красовалось… черт знает что.
Разочарованная, чувствуя, что радостный порыв куда-то пропал, она направилась на кухню. За столом сидел Ник и откусывал от громаднейшего сандвича. Стол был уставлен разными сортами сыра и мяса, а в центре расположилось блюдо с листовым салатом, помидорами, пикулями и резаным луком. Напротив Ника сидел Эйси, а Мария доставала что-то еще из холодильника.
Когда Шелли вошла, Мария подняла глаза и улыбнулась ей.
– Я не хотела прерывать твою работу, но рассчитала, что голод скоро пригонит тебя сюда.
Усевшись рядом с Ником и потянувшись к тарелке с нарезанным хлебом, Шелли уточнила:
– Голод или скука.
– Так что же гонит тебя сейчас? – проглотив очередной кусок, поинтересовался Ник. – Голод или скука?
– Думаю, и то и другое, – Призналась Шелли, густо намазывая ломтики белого хлеба горчицей.
– Тебе скучно, когда вокруг столько работы? – возмутился Эйси, сдвигая брови.
– Ну-ну, не ругай меня. Ты отлично понимаешь, что я имею в виду. – и, переводя разговор на другую тему, спросила: —Так чем же занимались вы, пока я изнемогала над картиной в мастерской?
Дверной звонок мелодично звякнул, и они обменялись взглядами.
– Ты кого-то ждешь? – поинтересовался Ник, выгнув брови.
Шелли покачала головой:
– Нет. По крайней мере не днем. – Положив на тарелку недоеденный сандвич, она встала, так как звонок прозвучал еще раз, и направилась к входной двери. – Лучше я посмотрю, кто там.
К тому времени как она добралась до двери, звонок звенел не переставая. Она раздраженно распахнула двери и застыла на пороге, потрясенно глядя на высокого стройного мужчину.
При виде ее он прекратил трезвонить и широко раскинул руки, улыбаясь от уха до уха и восклицая:
– Ма шери! Наконец-то я нашел тебя!
Шелли бросилась к нему на шею с радостным криком:
– Роман!
Глава 19
Роман Грейнджер со смехом заключил ее в объятия. Не обращая внимания на полдюжины чемоданов и дорожных сумок, загромоздивших крыльцо, он закружил ее, приговаривая:
– Тебя невероятно трудно было найти. Когда ты говорила, что Сент-Гален находится у черта на куличках, я тебе не очень-то поверил. – Он театрально содрогнулся. – Теперь верю. Не сомневайся, это действительно так. Слава Богу, что в аэропорту оказался какой-то старик, который согласился доставить меня к твоему порогу… Иначе я бы все еще стоял на аэродромной дорожке и размышлял, куда меня занесло.
– Да уж, на Новый Орлеан это не похоже, – улыбнулась она в ответ.
– Не похоже, – произнес он, ставя ее на ноги. – Твоя Дубовая долина находится в середине нигде. – Он широко раскинул руки. – А ваш аэропорт… Бог мой!.. Пока живу и дышу, мне не забыть, как пилот ткнул пальцем в крохотную полоску и сообщил, что сейчас «приземлит меня туда». – Он опять картинно содрогнулся. – Возможно, я больше никогда не решусь летать.
– Ну-ну, кончай. Не так уж и плохо у нас, – поддразнила его Шелли. – Посадочная полоса ведь заасфальтирована.
Романа это заявление явно потрясло.
– И за это я вечно буду благодарить судьбу. Не исключено, что закажу одну или две обедни за того гения, которому пришла в голову эта блестящая идея.
Между кузенами не было особого внешнего сходства. Несколько поколений отделяло того Джеба Грейнджера, который покинул после Гражданской войны Калифорнию, и его младшего брата, Форреста Грейнджера, оставшегося в Новом Орлеане, чтобы восстановить семейную плантацию. Единственным физическим признаком родства были ярко-зеленые глаза. Черные волосы Романа были подстрижены мастером-парикмахером. Несмотря на высокий рост, он был худощавый, широкоплечий и достаточно мускулистый. В его осанке и манере держаться была изысканная элегантность, которую некоторые задиристые грубияны, на свое несчастье, готовы были принять за изнеженность и слабость. Но он скорее походил на туго свернутую пружину и обладал силой, которой умел пользоваться. Двигался Роман с грацией танцовщика, и если Слоан напоминал Шелли тигра, то внешность Романа приводила на ум образ черной пантеры.