Верена снова начала плакать. Она закрыла лицо руками. Плакала она беззвучно, без всхлипов. Казалось, что ее покинули последние силы.
— Рассказывайте, — сказал Харденберг.
Манфред Лорд уселся в кресло стиля ампир, положил ногу на ногу и, сблизив ладони, прижал друг к другу кончики пальцев.
— Вы хотите услышать всю правду?
— Разумеется.
— Ну, что ж. Знаете, в моей профессии именно полной правдой больше всего и заработаешь.
— Говорите, — сказал Харденберг.
И Манфред Лорд заговорил.
То, что он рассказал, во многом соответствовало истине. Но лишь во многом. Манфред Лорд лгал или умалчивал о фактах и событиях, которые изобличали его в предосудительном поступке. И чисто по-человечески это было понятно.
Мы же хотим рассказать всю правду, ничего не умалчивая. У зрителя поединка есть такой шанс. Чего у него нет — так это шанса победить…
9
Новогодний вечер (рассказывал Манфред Лорд) прошел очень спокойно. После ужина Верена и он сели у камина с бутылкой виски. После того как они немного выпили, Манфред Лорд сказал:
— А теперь, дорогая, поговорим как разумные люди.
— Что ты имеешь в виду?
— Бракоразводный процесс идет. В январе развод состоится. И ты тогда уйдешь от меня.
— Я и Эвелин.
— Конечно, ты и Эвелин. Извини, что я забыл ребенка. И куда же ты пойдешь?
— К Оливеру. Он снимет для нас квартиру, а на аванс, который дадут ему конкуренты его отца, он…
— Нет.
— Что — нет?
— Он не снимет для вас квартиру. Он не получил аванса.
— Но он сказал…
— Он солгал.
— Он не солгал. Я знаю, что эти люди обещали ему аванс!
— Они передумали.
— Откуда ты знаешь?
— Мне принадлежит тридцать процентов их акционерного капитала. И я…
— Ты добился, чтобы Оливеру не дали аванса?
— Не только… Я добился еще, чтобы эта фирма не брала его на работу. Так что, когда ты от меня уйдешь, то останешься ни с чем. Без гроша. Ты будешь разведенной женщиной с внебрачным ребенком и безработным мужем. Молодым мужем. Красивым мужем. Вынужден признать. Мужем, который наверняка много лучше меня… Но я отвлекся.
— Он найдет работу.
— Конечно. Он может асфальтировать дороги или чинить крыши, если его этому учили. А ты тем временем можешь продавать свои украшения и меха. Но в любом случае, дорогая, он будет не очень много зарабатывать, потому как не умеет делать ничего такого, за что хорошо платят. Ценность мужчины в глазах женщины весьма отличается от его ценности в глазах других мужчин.
— Ты скотина!
— Возможно. Но я люблю тебя. И моя ценность очень высока. В том числе и в глазах других мужчин.
— И все равно я говорю тебе: скотина!
— Знаешь что, дорогая, давай не будем переходить из салона в дворницкую. Ведь ты как-никак происходишь из приличной семьи. А в приличных семьях некоторые слова не употребляют.
— Скотина!
— Стало быть, все-таки дворницкая. Ладно. Значит, я имел о тебе слишком хорошее мнение. Многие люди — в том числе и отец Оливера — всегда считали, что ты шлюха, прирожденная шлюха. Помолчи. Ты и в самом деле такова. Но я ничего не имею против шлюх. Иначе бы я на тебе не женился.
— Подлец… какой подлец…
— Я немного выпил. Кстати, и ты тоже. In vino Veritas, не так ли? Ах, я забыл, что ты не знаешь латыни. Это значит: истина в вине. Твое здоровье, дорогая!
— Я уйду от тебя завтра утром!
— Конечно. Раньше ты не сможешь. Ты для этого слишком пьяна. Куда ты пойдешь? Квартиру-то для тебя никто не снял!
— Я пойду в гостиницу.
— А кто за нее заплатит? И где будет жить Эвелин? И на что вы обе будете жить?
— Оливер…
— У Оливера нет ни пфеннига. Я нашел способ дать знать его отцу, что ты его любовница. И отец тоже не даст ему ни гроша. Из дружбы ко мне. Он мне многим обязан. Более того, если сейчас на каникулах Оливер заговорит с ним, его отец…
— Сволочь!
— Ну-ну, дорогая. Ты уже достаточно долго вращаешься в приличном обществе. И я думал, ты уже отвыкла от некоторых пещерных выражений.
— Моя семья не уступит твоей в благородстве!
— Не сомневаюсь в этом. Твой брат Отто меня наглядно в этом убедил.
Оба они были теперь уже изрядно пьяны.
Слегка пошатываясь, Манфред Лорд снял со стены венецианское зеркало.
— Ты это зачем?
— Не могла бы ты… не могла бы ты сделать мне одолжение и поглядеть на себя в зеркало? — Он протянул его Верене. — Ты красива, ты удивительно красива. Но ты еще не заметила, что у тебя под глазами появились первые морщинки? У меня самого их полным-полно. Я седой. Я старше тебя и теперь уже не такой любовник, как Оливер. Но я люблю тебя. Я окружаю тебя богатством и роскошью. И буду это делать, пока жив. А после моей смерти ты получишь фантастическую сумму страховки. Ты живешь в шикарных домах. Ты можешь есть все, что пожелаешь. Ты можешь одеть все, что только захочешь. Будешь ли ты иметь все это, живя с Оливером? Он намного моложе тебя. Меня не смущают твои морщинки. Его тоже — нет. Пока еще — нет. Станут ли они смущать его через десять лет? Меня — нет, дорогая, меня — нет. А его?