И еще кое-чем Верена подтвердила силу своего характера. Она решилась сразу же после возвращения Оливера встретиться с ним в древней римской башне и лично передать ему письмо…
7 января 1962 года, вернувшись из Люксембурга, Оливер Мансфельд позвонил из «Голубого бара» франкфуртского аэропорта Верене на ее виллу во Фридхайме, в то время как его маленький друг перс пошел забрать из гаража его машину. Это было в 15 часов 35 минут. Верена отважно согласилась встретиться со своим возлюбленным через час.
Когда Оливер тронулся в путь на своей машине, небо было черным. В воздухе ни малейшего движения, и по всему было видать, что вот-вот начнется сильнейший снегопад.
Доставив принца Рашида Джемала Эд-Дина Руни Бендера Шапхура Исфагани на своей машине во Фридхайм и поспешно высадив его — как впоследствии показал на допросе принц — около виллы для маленьких мальчиков, так называемых «Родников», он поехал дальше в гору по узкой дороге в сторону древней сторожевой башни. Не доезжая до нее метров сто, он остановился и оставил свой «ягуар» в густом кустарнике.
Взобравшись в верхнее помещение башни, он увидел, что Верена Лорд уже там. Он обнял и поцеловал ее. При этом его удивила ее странная холодность.
— Что с тобой такое?
— Ничего, — ответила Верена Лорд.
— Да нет, я же вижу. Ты какая-то другая. Ты не такая, как всегда.
— Действительно?
— Да. В самом деле. А где Ассад? Где Эвелин?
— Они дома.
— Что-нибудь случилось?
— Да.
Оливер Мансфельд прищурил глаза.
— Что же тогда? Ведь когда я улетал, все было ясно.
— Теперь уже не ясно, — ответила Верена Лорд. — Я написала тебе письмо.
— Письмо?
— Да.
— Зачем?
— Между нами все кончено.
— Верена!
— Прочти письмо и все поймешь.
— Что я должен понять? Ведь мы же обо всем договорились, все решили…
— Все обернулось по-другому, Оливер, совсем по-другому. — Верена Лорд начала плакать. Слезы бежали по ее ненакрашенному лицу. — Мне… так жаль… Я так несчастна…
— Верена… Верена! Мы же любим друг друга!
— Этого недостаточно, милый. Прочти письмо. Я… Я больше не могу. Я пошла. Больше мы не увидимся.
— Ты с ума сошла!
— Нет, бедняжка Оливер, я абсолютно нормальна.
— Но ведь не можешь же ты…
— Я вынуждена. У меня ребенок. Мне нужна надежность.
— Но я могу дать надежность и тебе, и твоему ребенку!
— В том-то и дело, что не можешь! Пусти меня! Я хочу, чтобы ты прочел письмо без меня.
— Почему без тебя?
— Это самое скверное письмо из всех, что я написала за свою жизнь!
— Останься здесь!
— Нет!
— Ты малодушна!
— Да, — крикнула Верена и побежала вниз по винтовой лестнице, — да, я такая! Малодушная! Трусливая! Трусливая!
Оливер Мансфельд застыл в неподвижности. Лишь спустя некоторое время он сел на старый ящик, рядом с которым лежала длинная веревка, и вскрыл конверт. Между тем еще больше помрачнело, но, несмотря на это, из проемов башни были видны далекие просторы. Была видна речка Нидда, змеившаяся вниз по долине в своих камышовых берегах через луга, пастбища, плодородные пашни, между кустарниками и серебристыми ольховниками; гору Большой Фельдберг с ее темным широким лесистым хребтом, Винтерштейн с его тремя горбами; на востоке гора Фогельсберг и массив Хоенродскопфа; маленькие и совсем крохотные деревеньки, старинные замки, крестьянские усадьбы и железнодорожные поезда, которые, меланхолически посвистывая, скрывались в сумерках. Можно было разглядеть курорты Бад Наухайм, Бад Хомбург, Бад Фибель, городишки Кёнигштайн, Дорнхольцхаузен, Оберруссель и сотни других мест человеческого общежития, самое большое из которых Франкфурт, Франкфурт-на-Майне.
Ничего этого Оливер Мансфельд не видел.
Он сидел, понурившись, на старом ящике посреди старого хлама в верхнем помещении башни с письмом в руках, которое он только что прочел. Оливер был настолько оглушен, что не слышал шагов подошедшего к нему Манфреда Лорда, который спрятался в одной из ниш верхнего помещения башни еще два часа тому назад. Он слышал разговор между своей женой и Оливером Мансфельдом. Манфред Лорд ждал. И дождался. Сзади подошел к сидящему, схватил его за плечо и рванул вверх.