Да, песни, что он написал и исполнял с самого начала своей карьеры, были очень популярны и сделали его мультимиллионером, которому никогда снова не придется беспокоиться о работе. Но это не значит, что ему не было больно, когда какой-нибудь критик или фанат, или его няня, заявляли, что его песни недостаточно хороши. Было больно так же, как это было, когда он только начал писать песни для своей школьной гаражной группы в 1994 году, и так же, как это было десять лет спустя, когда его первый альбом был продан миллионными тиражами и в то же время раскритикован журналистами из Rolling Stone, Spin и New York Times. Только совсем недавно Маркус научился стойко переносить боль, принимать неизбежные плохие отзывы немного более благосклонно, но это не означало, что ему это нравилось.
Возможно, было преувеличением сказать, что ему понравилось услышать от Райан, что его близкую к шедевру песню нужно еще «осветить», но ему нравилось разговаривать с ней. Она была честной, прямой и, самое главное, проницательной. Так много людей рядом с ним стали подхалимами, готовыми говорить ему лишь то, что он хотел услышать. Но Райан не сдерживала себя и не сомневалась в своей правильности, она просто была честной. Маркус обнаружил, что не только доверял ей, но и желал поднабраться у нее мудрости.
Он с потрясением осознал, что на самом деле хочет подружиться с Райан. Но возможно ли, чтобы он, Маркус Трой, просто дружил с женщиной? С такой сексуальной и веселой женщиной, как Райан? Эта идея казалась бредовой. Но было ли это настолько безумно, что могло бы сработать?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Чертово колесо
В Портленде было шесть пятнадцать утра, когда Райан вышла на пробежку. Ее путь проходил по грунтовой дорожке, каменистой и запутанной, из-под земли повсюду торчали переплетенные корни деревьев, так что ей приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. Она бежала вдоль красивой реки с быстрым течением, название которой ей было неизвестно. В отдалении неясно вырисовывался горный хребет – Райан понятия не имела, какой. После жизни в небольшом городке в Монтане, она поняла, что ей не хотелось знать никаких названий, и возбуждение, связанное с исследованием всего нового, было для нее неизведанной территорией.
Она пробежала десять километров и чувствовала гордость не только за то, что собиралась пробежать все пятнадцать перед тем, как должна была забрать Шарлотту и Майлза, но и потому, что в последние пару дней приучала к дисциплине обоих детей и себя. Не то чтобы она была строга с ними, тем не менее, Райан была твердо уверена в необходимости расписания и режима в работе с детьми. И Шарлотта, и Майлз были такими же, как и любые другие дети, и она знала: как бы они не протестовали против новых правил, но в душе им нравилась упорядоченность.
Она попыталась представить, какие гениальные крупицы мудрости предложили бы ей родители после того, как сдуру распустила свой язык в разговоре с Маркусом. Очевидно, что трудности работы няней 24/7 уже начали сказываться на ней, потому что кто в здравом уме мог иметь наглость указать великой рок-звезде, как лучше писать песни? Она покраснела, только подумав, какой излишне любопытной она была. Но было что-то в Маркусе, какая-то сила, что заставляло ее почувствовать, будто все допустимо. Было ли это в ее воображении, или он на самом деле восхитился, когда она сказала об этом идиотском «лучике света»? И действительно ли она заметила расслабленные плечи, общую успокоенность его настроения, когда они продолжили общение? Райан была не глупа – она не высказывала свои соображения по вопросам, в которых ничего не понимала, даже если человек, с которым она разговаривала, хотел их услышать. Вопрос был в том, почему? Почему Маркуса волновало то, что она хотела сказать? Ведь она была просто няней, и еще он казался искренне заинтересован в ней. Вчера, когда он наклонился к ней, она почувствовала дрожь во всем теле. Будучи так близко от него, так близко, что она могла почувствовать запах свежести его кожи, с ней что-то случилось, и нет смысла это отрицать.
Райан залезла в спортивную повязку на руке и проверила приложение на телефоне. Ей нужно было пробежать еще пять километров, и к детям не нужно спешить до семи, так что у нее оставалось больше часа, что, несмотря на такую рань, казалось абсолютной роскошью. Она все еще была полна энергии и говорила себе, что собирается побить ее предыдущее время: восемьдесят три минуты на шестнадцатикилометровой дистанции. Она знала, что сможет сделать это.
Райан засунула свой телефон обратно в повязку, затем последний раз кинула свой взгляд на солнечный свет, сверкающий на поверхности воды, прежде чем повернуть от реки обратно на улицы Портленда. Но так и не смогла все хорошо рассмотреть. Она зацепилась ногой за корень дерева и подвернула лодыжку. Пытаясь смягчить удар руками, она сильно ударилась правым локтем и бедром. Она лежала на земле со сбитыми в кровь локтем и коленом, и в ее голове промелькнула глупая мысль: «Я только что упала».