Глория медленно открыла глаза и перевернулась на другой бок в широкой постели, ощутив на мгновение что-то вроде сожаления о том, что рядом с ней не было Чейза. Она глубоко вздохнула и, отбросив с лица пряди огненно-рыжих волос, потянулась, села и осмотрелась кругом. Несколько месяцев назад, когда только закончилась реконструкция дома, эта комната была предметом ее радости и гордости: она сама подбирала отделку нежного кремово-персикового тона, которая не казалась бы слишком женственной в сочетании с тяжелой антикварной мебелью красного дерева.
Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь окно, заливали комнату ярким светом. Стоял великолепный летний день, и она вспомнила, что сегодня среда, день осмотра у доктора Белла. Боже! Нынче же первая годовщина ее бракосочетания.
Доктор Белл, едва только взглянул на нее, потребовал объяснить, что с ней происходит. Глория не сдержалась и выложила ему всю правду: свою вину в потере ребенка, отвращение к сексу, даже подозрения насчет романа Чейза с Мегги. Через три часа, получив массу добрых советов типа «постарайтесь отдохнуть», Глория уже сидела в дневном поезде, идущем в Лондон, к Чейзу.
За окном вагона мелькал сельский пейзаж, похожий на лоскутное одеяло, и молодая женщина чувствовала себя так, словно пробудилась от долгого кошмарного сна. Славный доктор Белл все ей объяснил: она страдала от гормональной депрессии, а потеря ребенка и переживания, связанные с несчастьем, ухудшили ее состояние и склоняли к подозрениям, иррациональным поступкам… Но когда доктор убедил ее, что все это — обычная реакция на выкидыш, она вдруг почувствовала себя окрепшей и помолодевшей.
Глория тщательно подготовилась к появлению в Лондоне, первому за много недель. Ее рыжие роскошные волосы, ниспадали на плечи пышными локонами. Узкое шелковое платье без рукавов эффектно обтягивало стройную фигуру и, заканчиваясь выше колен, довольно высоко открывало красивые ноги. На ней были элегантные белые «лодочки» на высоких каблуках, в руках только маленькая белая сумочка с паспортом. Наспех уложенный чемодан покоился на полке над головой. Она собиралась преподнести Чейзу сюрприз и уговорить его оставить бизнес на попечение своей сверхэффектной Мэгги, чтобы сопровождать ее, Глорию, в Париж на недельный отдых. Может, стоит повторить медовый месяц. Боже, как это было замечательно…
Но что-то не ладится с моим планом, подумала Глория, когда поезд вдруг остановился. Женщина с испугом выслушала сообщение, что прибытие в Лондон задерживается: следовало проверить предположение о подложенной на вокзале бомбе. Небо за окном вагона превратилось из голубого в черное, и небеса разверзлись таким ливнем, который, наверное, шел при всемирном потопе. Глория взглянула на ручные часы и вздохнула. Ей не удастся застать Чейза в офисе, но это ничего, успокоила она себя. Я поеду сразу на его квартиру. И она мечтательно закрыла глаза, вспоминая счастливые часы, проведенные в ней после женитьбы.
Чейз много рассказывал ей о себе в первые недели их знакомства. Уже на втором свидании он заявил, что, незаконнорожденный, всем в жизни обязан только себе, но не испытывал по этому поводу никаких комплексов. Чейз был плодом любви его матери и женатого мужчины, в которого молодая женщина влюбилась во время очередного отдыха в Европе. Надо отдать ему должное, мужчина заботился о них: оплачивал в Лондоне роскошный дом, каждый месяц переводил деньги на их счет, хотя сам никогда не появлялся. Он давал им довольно обеспеченную жизнь, но когда Чейзу было шестнадцать, деньги перестали поступать, и они решили предположить, что отец Чейза умер. Чейз окончил школу и начал работать в строительстве, а после смерти матери четыре года назад сделал свой первый шаг в бизнесе, переделав трехэтажный особняк в многоквартирный дом.
Глория улыбнулась, представляя, как они лежали обнявшись в постели, в своем парижском отеле, и она дразнила его «самодельным миллионером». А он со смехом отвечал ей:
— Если ты вышла за меня, позарившись на мои деньги, как пытается уверить Мэгги, то будешь страшно разочарована. Каждый пенни я вкладываю в дело: миллионеры не держат большие наличные в кармане. Но ты не беспокойся, голодной не останешься. — И, склонившись над ней и поцеловав ее в шею, он хрипло пробормотал: — В любой момент можешь откусить от меня кусочек, дорогая.