Темные глаза Стефано сверкнули на загорелом лице, и он почтительно склонил голову с густой седой шевелюрой. — Come sta, signorina? Уверен, вам понравится Венеция.
Холл, в который они вошли, впечатлял своей высотой. Когда они шли по великолепному, выложенному мозаикой полу и поднимались по не менее великолепной лестнице на первый этаж, Мартина не могла не восхищаться сводчатым потолком, расписанным фресками и покрытым всевозможными лепными украшениями.
Юнис поясняла:
— Бруно работает дома в основном на первом этаже: собрания совета, встречи с репортерами и так далее.
Поднявшись по лестнице, они вышли в коридор, стены которого были обтянуты кремовой узорчатой тканью, в нише стояла скульптура. Роскошный толстый ковер делал шаги неслышными. Мартина походила на маленькую девочку, восхищавшуюся таким великолепием.
— Волшебно! Юнис, твой муж, наверное, очень богат, — прошептала она с ноткой удивления.
— Да, но пускай это не пугает тебя. Бруно в глубине души простой человек. Он был первым из своей семьи, кто начал работать, и довольно успешно. Этот дом — собственность семьи Вортолини. Он переходит из поколения в поколение, а успехи Бруно в делах дают возможность поддерживать его в отличном состоянии. Ремонт дворцов стоит уйму денег. А ведь без центрального отопления зимой в них сыро и холодно, как в могиле.
Мартина, поежившись, подумала, что именно поэтому итальянцы живут большими семьями: расходы делились между всеми. Для одиноких же венецианцев зимние месяцы служили суровым испытанием. Мартина могла поспорить, что в мире не было такого народа, который демонстрировал бы большее мужество и большую выносливость, чем итальянцы. Такое чудо, как Венеция, было доказательством этого.
— У вас, наверное, есть и виллы? — в задумчивости произнесла Марти.
— Несколько — на Адриатике, на греческих островах, на юге Франции. Есть квартиры в Париже и Риме, где Бруно останавливается, когда бывает там по делам. — В ее голосе послышалась игривая интонация. — То есть имей в виду, у тебя будет большой выбор, когда ты будешь готова к медовому месяцу. Мы с Бруно будем только счастливы, если ты остановишься где-нибудь у нас.
Мартина была тронута.
— Ты очень добра, Юнис. Как это благородно с твоей стороны и как похоже на тебя. Но боюсь, что предложение несколько преждевременно: нет еще человека, с которым я могла бы связать свою жизнь.
— Ты удивляешь меня. Я думала, у тебя масса поклонников. Ты ведь всегда пользовалась успехом. Мартина засмеялась.
— Жду, когда полюблю по-настоящему. По-твоему, это наивно?
— Нисколько. В твои двадцать три у тебя времени сколько угодно.
Поднимаясь рядом с Юнис по второму лестничному пролету, Мартина радовалась, что ее подруга так удачно вышла замуж. И в то же время у нее было чувство, что Юнис потеряна для нее.
Комнаты, отведенные Мартине, приятно удивили ее. Она любила старую итальянскую мебель с пышной отделкой, французские гобелены, мрамор и венецианское стекло. Искусно подобранные букеты цветов были расставлены в стройных вазах, переливающихся глазурью, с золотым орнаментом. Здесь же была и ванная с душем, и комната, смежная со спальней, которую можно было использовать для отдыха.
Быстрым широким шагом Юнис подошла к высокой стеклянной двери, ведущей на балкон. Мартина присоединилась к ней. Очарованная, смотрела она на Большой канал, который был необыкновенен своими чистыми водами с отражающимся в них небом. Глубоко вдыхая возбуждающий воздух, она вдруг заметила, что Юнис наблюдает за ней с иронической улыбкой.
— Своим детским восприятием ты напоминаешь мне мое первое появление в этом доме. — В ее голосе не было горечи, однако чуткое ухо Мартины безошибочно уловило какие-то новые интонации.
Почувствовав изменение в настроении Юнис, она насторожилась.
— Иди сюда, Марти, садись. Хочу поговорить с тобой, — сказала Юнис.
Они вернулись в комнату, где Юнис сдвинула два кресла вместе. Они сели. На минуту воцарилось молчание. Мартина ждала. Напряжение Юнис было совершенно очевидным. Длинные тонкие пальцы слегка дрожали, когда она открывала сумочку, чтобы достать сигареты и зажигалку. Прикурив после того, как Мартина вежливо отказалась, она пристально посмотрела ей в глаза, глубоко затянулась, и вдруг взгляд ее стал необыкновенно расстроенным. Мрачное выражение раскосых голубых глаз подчеркивалось тем, что она говорила:
— Прежде чем я скажу тебе то, что собираюсь, я хочу, чтобы ты знала, как глубоко я люблю своего мужа. Перед нашей женитьбой я не имела никакого представления о том, насколько он богат. Мы никогда не говорили об этом. Ты ведь знаешь, мы познакомились во время морского путешествия, а в конце его поженились.
Мартина кивнула, обратив внимание на крошечные точечки табака на красивых ухоженных пальцах.
Юнис продолжала:
— Мы были необыкновенно счастливы. Но несколько месяцев назад во время пожара в Милане трагически погиб Паоло, брат Бруно. Это произошло ночью. Паоло сумел вынести жену и маленького сына на лужайку перед виллой, но мальчик бросился назад, желая спасти свою любимую игрушку. Его отсутствие заметили только тогда, когда огонь разбушевался вовсю, но Паоло все же кинулся в дом за сыном. Через какое-то время он появился в окне спальни с мальчиком, бросил его на руки поджидавших внизу пожарных, но его самого пламенем отбросило назад. Когда его вынесли, он был мертв.
У Мартины глаза блестели от слез.
— Как ужасно! А мальчик?
— С мальчиком, Марко, все обошлось. Он надышался дымом, но вскоре оправился. Сейчас он с нами. — Юнис беспокойно встала и подошла к туалетному столику, опершись на него спиной. Сложив руки, она как бы изучала кончик своей сигареты. — С тех пор как Марко здесь, Бруно изменился.
— Каким образом?
Юнис глубоко затянулась и выпустила тонкую струйку дыма.
— Ты знаешь, как я отношусь к мысли о своих собственных детях. Я росла старшей среди шестерых малышей и вынуждена была постоянно таскать их за собой, я тогда поклялась, что у меня не будет своих детей, если я выйду замуж.
— Бруно знает об этом?
— Да, я была совершенно откровенна с ним перед тем, как мы поженились. Представь, я так сильно его люблю, что не возражала бы родить, если бы он настаивал, и сделала бы все от меня зависящее. Но он согласился со мной, сказав, что не особенно хочет детей, поскольку часто бывает в деловых поездках и подолгу отсутствует дома.
Мартина слушала ее.
— Ты думаешь, Марко заставил его пожалеть о том, что он отказался от собственных детей? Юнис покачала головой.
— Такое впечатление, что все чувства его теперь направлены на мальчика. У Марко взвинчена нервная система. Пожар и потеря отца потрясли его. По ночам ему снятся кошмары, и он часто просыпается. Бруно настолько обеспокоен, что распорядился поставить кровать Марко в смежную с нашей спальней комнату. Дверь к нам всегда открыта на случай, если он проснется.
— А что же мама мальчика? Ведь должна же она заботиться о нем?
Юнис пожала плечами.
— Майя отвернулась от него. Она считает его виновным в смерти Паоло и не собирается ничего для него делать.
Мартина в испуге уставилась на нее.
— Какая трагедия! Бедный Марко! Ему, конечно, нужен наставник?
— Бруно не может об этом даже слышать. Говорит, что у ребенка должна быть семья, которая поможет ему возместить потерю отца. Он надеется, что Майя в конце концов вернется к сыну, когда оправится от шока.
— Ты думаешь, это произойдет? Я имею в виду, она вернется к Марко?
— Майю всю жизнь баловали и холили. Ее реакция на трагедию была непредсказуема. Пойми меня правильно. Это вовсе не значит, что я не сочувствую ей. Я очень переживаю. Но Майя есть Майя. Ничто для нее не имеет значения. А Бруно… — У Юнис вырвался жест отчаяния. — Он так добр, так внимателен. Смерть Паоло для него была подобна взрыву. Естественно, он хочет сделать все, что может, для Майи и мальчика. Я тоже хочу помочь, но не ценой нашего супружества.