– Ханна? – Макс тепло улыбнулся и взял меня за руку. Этот телесный контакт… Он ведет себя так просто… Как будто бы это не я бросила его стоящим на одном колене с кольцом…
Тут же в голове возникла картинка из воспоминаний, когда Макс впервые прижался губами к моему лбу в нашу первую встречу… Он всегда был простым… Если хотел прикасаться – прикасался… Если хотел целовать – целовал. И черт меня побери, сейчас мне очень льстило то, что он хотел ко мне прикасаться.
Не знаю разумно ли это, но мы действительно можем больше никогда не встретиться…
– Хорошо, – я улыбнулась. – Было бы здорово провести вместе время!
Макс расплылся в очередной улыбке, растягивая свои соблазнительные губы. И в этот момент я поняла, что эта встреча может даться мне нелегко.
Мы поднялись на лифте в его номер. Он галантно открыл передо мной дверь, пропуская вперед. Номер был просто огромным, как три, а то и четыре наших с Робертом квартиры в Вашингтоне. И достаточно обжитым, как будто бы Макс жил здесь не первый день… может даже не первую неделю. Хм.
Он аккуратно помог снять мне моё пальто, оставляя меня в коротеньком вязаном платье бордового цвета. Мысленно благодарила себя, что выгляжу сносно. Поправила волосы, и сняла сапожки.
– Такой большой номер, ого! – выразила восхищение я. – Давно здесь живешь?
Мы прошли в гостиную, и я уселась на диван, чувствуя себя очень неловко… Макс был моим родным человеком. Самой большой любовью. Но прошел целый год. И в какой-то степени уже начало казаться, что это было иллюзией… Поэтому разговаривать с ним было странно и трепетно одновременно…
– Уже две недели, – ответил он, наполняя бокал шампанского. – В квартире ремонт, поэтому временно проживаю здесь.
– Вау, ты все же купил ту квартиру? – с энтузиазмом спросила я. Когда-то мы мечтали, что она будет нашей…
– Да, и квартиру по соседству. Объединяем сейчас их и переделываем в лофт, – Макс протянул мне бокал. – Ты ведь все еще любишь белое сухое?
Наши взгляды встретились, и я снова потеряла дар речи. Он стрелял в меня взглядом на поражение… Так мне казалось.
– Да… все еще… – очень тихо произнесла я, кое-как, собирая рассудок в кучу и постаралась отвести взгляд.
Макс начал наливать себе виски.
– Как там Вашингтон? – я подавилась, не сразу осознавая, откуда он знает про Вашингтон. Но потом поняла, что кто-то да рассказал ему в любом случае…
– Прекрасно. Знаешь, это действительно неплохой город для жизни…
Макс уселся на диван, прямо напротив меня и я слегка натянула платье ниже, надеюсь, он не заметил.
– Тебе нравится? – и снова молния, быстрый и резкий взгляд, сжигающий до тла.
– Пожалуй, да… Вашингтон более спокойный и размеренный, и, тем не менее, там не меньше перспектив, – попыталась объяснить я. – А как тебе Нью-Йорк? Уже освоился?
– Теперь это мой второй дом, не иначе! – весело ответил Макс, делая глоток виски. – Этот год был веселым и незабываемым.
Что?
Пауза.
Шок.
Веселым и незабываемым?
А чего ты ожидала Ханна, что он будет страдать так же, как и ты? Радуйся, что он смог отпустить.
– Рада слышать. Очень, – єто было искренне. Я хотела лучшего для него. И для себя.
– Как дела у Роберта? – черт, этот разговор нас может завести к ненужным воспоминаниям.
– Все хорошо. У него очень много проектов, просто нарасхват! – я гордилась успехами друга.
– А у тебя? – он поглаживал стакан большим пальцем правой руки, привлекая моё внимание.
– Эм, у меня все неплохо… устроилась в The Washington Post… – я заерзала на месте. Про работу администратором рассказывать было нечего.
– Ничего себе! Мои поздравления! – воскликнул Макс, поднимая бокал вверх.
– Спасибо… – я натянула улыбку.
Лицо парня изменилось, он присел ближе.
– Что не так, Ханна? – с беспокойством спросил он.
– С чего ты взял? – я удивилась.
– Ты всегда морщишь лоб и твой мизинец подрагивает, когда ты пытаешься скрыть свое недовольство… – моё сердце пропустило один удар… еще один… Как… откуда он знает… помнит…
– Удивительно, что ты помнишь… – не смогла не озвучить я свои мысли.
– Я много чего помню, поверь, – его голос был таким уверенным и таким родным снова.
– Что ж, ты прав… The Washington Post – это отличная перспектива, но совершенно неинтересная, если честно… Никакого творчества, – призналась я, принимая поражение.