— Приятно это слышать. Это было незабываемо. Даяна, я не…
— Ч-ч-ч, — прикладываю палец к его слегка припухшим губам, ещё не опомнившихся от поцелуев. — Никаких объяснений и обязательств, я понимаю. Это было потрясающе, Дамир. То, о чём я не пожалею. Но сегодня я подпишу бумаги, и мы начнём процедуру оплодотворения. Скорее всего видеться с тобой мы будем редко, пока не подтвердится моя беременность любовью заниматься мне будет нельзя и вероятно такой ночи, как эта у нас тобой никогда не повторится.
— Никогда не говори никогда, — с мягкой грустью улыбается он. — Мне не нравится всё вышеперечисленное. Почему мы хотя бы не можем видеться чаще? Тем более, что ты будешь носить моего ребёнка.
— Потому что вы всё ещё не понимаете, мистер Шакли, — поднимаюсь с кровати, скручиваю волосы и собираюсь в ванну отрезвить мысли, пустить слезу и натереть до блеска свой несгибаемый внутренний стержень. — Выносив в себе частичку тебя, питая своей кровью вашего ребёнка, в один из самых грустных дней мне придётся его отдать и навсегда исчезнуть из твоей жизни. Я не хочу привязываться, Дамир, это больно.
— Любая страсть имеет своё начало и свой конец, — умные глаза смотрят на меня ласково. Ведь каждый со стороны сможет заметить и сравнить, как он смотрит на меня и как смотрит на свою жену. Нам нельзя находиться рядом ради его же блага, чтобы не уронить честь джентльмена в высшем английском обществе.
— Каждый уважающий себя сноб именно так бы и сказал. Но в моей жизни всё будет иначе. Страсть к моему любимому мужчине не остынет, она перетечёт в крепкую семью и любовь, она будет согревать и радовать нас до старости.
— Ты так же прекрасна, как и наивна.
— Мы просто читали разные сказки и слушали разные истории. У моей истории будет хороший конец. Я в это верю. Почему бы тебе не пожелать мне счастья?
— Я искренне тебе желаю огромного-преогромного счастья. Правда. Это моя вторая мечта, — улыбается и снова эта невозможная нежность в глазах, которая лишает меня рассудка. — Возьмешь меня за компании в ванную?
— Нет, вдруг ты начнёшь приставать! — взвизгнула я шутя, собираясь драпать.
— А я и не спрашиваю разрешения! — рванул он за мной.
Совместное омовение привело к новому всплеску страсти, причём в этом тесном душе Дамир был ещё настойчивее, чем вчера вечером.
— Откуда в тебе столько сил?
— Я их три года копил.
— Что ж, думаю мы имеем право на прощальный секс.
— Не смей портить момент, — закинув мои ноги на бёдра и прижав меня к мокрой скользкой стене, начал двигаться Дамир. — Не никакого прощального секса. Слышать об этом не жалею. Ты моя.
— Нет, мистер Вселенная, не твоя. Пока что я принадлежу только себе. Ты не получал права владеть мной.
— И что же я сейчас, по-твоему, делаю, — его напор становится агрессивнее, и красавчик уже почти рычит.
— Мы занимаемся умопомрачительным сексом. Ничьи, которые временно отдались страсти. Один из них считает, что жизнь очень сложная штука, а вторая просто чудачка.
….
— Мне кажется, я влюбился, — одеваясь вдруг заявляет Дамир и при этом у него очень перепуганный вид.
— Когда кажется обычно нужно креститься. Тем более, буквально двадцать минут назад ты уверял меня, что это проходит. Не смей бросаться такими словами, — ему не нравится, что я хмурюсь, поэтому хмурится в ответ. — Разведёшься с женой, женишься на мне и у нас будет большая и счастливая семья?
— Всё очень сложно, Даяна.
— Когда люди так говорят, это значит, что они не готовы ничего менять. Поэтому не уменьшай для меня смысл слов «я влюбился», ведь в душе я храню надежду, что однажды я услышу их от мужчины, который действительно влюбится в меня без оглядки.
Не знаю, что я такого сказала, но он надулся и молчит. Мы едем в абсолютном безмолвии, пока не припарковались рядом с клиникой.
- Что не так, Дамир?
— Я не хочу.
— Что именно? У меня в сумочке есть щипчики, я могу вытаскивать ими из тебя слова.
— Не хочу, чтобы в тебя влюбился без оглядки кто-то другой, чтобы у вас это было взаимно до самой старости, — выпалил он с видом обиженного ребёнка.
— Здрасьте, приехали. Ты ведь мне искренне желал счастья, — ох, и смешно и больно одновременно.