Еле доковыляв до подъезда, я, передвигаясь по стеночке дошла до лифта и точно так же из лифта до квартиры. Потом долго целилась, чтоб попасть ключом в замочную скважину, не хотела звонить и будить детей. Открыв дверь, я упала прямо Маше в руки, она, услышав шум проснулась и вышла проверить кто же там.
– Боже, Кира, что с тобой, ты вся мокрая и как кипяток! – не своим голосом от страха пищит подруга.
Я в ответ мычу, сил нет даже на то, чтоб шевелить языком.
Машуля, как истинный медик мгновенно ориентируется, кладет меня на диван, раздевает, ставит градусник, укрывает легкой простыней и отправляется на кухню делать морс.
На градуснике тридцать девять и два, выпив кружку морса я наконец-то проваливаюсь в бессознательное, где всегда так пусто, тихо и хорошо.
Жду звонка от Дениса и вот уже почти как три часа не могу найти себе места, виню себя и не знаю, как же все исправить?
Не выдержав, набираю ему сам:
– Денис, есть новости от Киры, как она?
– Константин, я звонил ей несколько раз, но телефон отключен, а других способов связи у меня с ней, к сожалению, нет, – виновато отвечает он.
Что-то обрывается внутри и меня бросает в дрожь от злости, на него, за то, что он информационно не подкован, на себя за то, что я ее опять потерял.
– Адрес, – говорю таким тоном, который не терпит возражений.
– Но, Константин, мне не положено… – мямлит он.
– Я сказал адрес! Мать твою… – не сдерживаюсь я.
Денис, понимая, что я настроен более, чем решительно и не отступлю называет улицу и номер дома. Записав, не прощаясь нажимаю отбой и стрелой лечу к машине.
По пути мне в голову лезут разные картинки: вот она одна в квартире, лежит в бреду и некому за ней ухаживать, или вот ей так плохо, что ее увозят на скорой в больницу…
Номера квартиры я не знаю, что там за дом? Где мне ее искать? Может есть охрана или кастелянша у кого можно будет уточнить.
– Все будет хорошо, держись, Кира, – шепчу, как мантру.
Подъехав к нужному дому, я заметил у второго подъезда скорую помощь, бросив машину направился прямиком туда. За рулем сидел водитель, медперсонала не было, скорее всего еще не вышли от пациента, я решил подождать.
Минут через десять послышались звуки и из подъезда держа в руках чемоданчик, вышла дама средних лет, видимо дежурный врач скорой помощи, а за ней молодой парнишка, наверное, являвшийся медбратом, нес на руках женщину, завернутую в махровый халат.
Я подошел ближе и заметил каштановые волосы, такие же, как и у Киры. Сердце, разгоняясь заколотило бешено в грудную клетку и заставило заглянуть за плечо мальца и там я увидел ее.
Она, как безвольная кукла с закрытыми глазами тяжело дыша лежала на руках медбрата. Бледное лицо и горящие щеки выделялись даже при скудном свете фонаря над подъездом.
– Кира, – кинулся я к ней.
– Вы кто? – серьезно-грозным голосом уточнила дама с чемоданом.
Кем мне представиться? Я ей не муж, фамилия другая, да и если попросят паспорт штампа там нет.
– Я ее брат, – выдал я с секундным замешательством.
– Как-то вы поздно, брат, – то ли выразила недовольство, то ли пожурила меня дама.
– Как смог, – выдохнул я, – мне можно с ней?
– В скорой находиться вам нельзя, но вы можете проехать за нами в стационар и как раз поможете ее оформить, сама она сейчас не в состоянии, – заключила дама.
– Конечно, – согласился я и бросив последний взгляд на Киру перед тем, как ее занесли в скорую, пошел к своему авто.
Утром дома я уснула и проспала до обеда. Маша периодически подходила и проверяла мне температуру, но та никак не хотела спадать. В обед подруга дала мене жаропонижающее и заставила выпить не меньше литра морса, мне стало значительно легче, я даже потихоньку сходила в душ, смыть последствия жара. Аппетита не было и сил тоже, я лежала, иногда теряясь в забытьи, но после пяти часов вечера ситуация начала меняться не в лучшую для меня сторону. Температура резко возросла и неумолимо ползла вверх, жаропонижающее почти не действовало, а дышать становилось все труднее. Маша приняла решение вызвать скорую так, как ничего не помогало, да и боялась, что я могу заразить детей.
Когда приехала скорая за окном было уже темно, а я, горящая в лихорадке, мало что осознавала. Голоса были слышны словно через плотные наушники, а глаза у меня не получалось открыть совсем. С Машиных слов доктор что-то записал и меня понесли, но почувствовав легкий ночной ветерок, который принес небольшое облегчение, мне послышался голос Константина. Боже, я уже и брежу. Что за болезнь такая жестокая меня охватила?