— Ну да, энфирналы убивают эмоции, — кивнула Идрис. — После общения с ними чувствуешь себя выжатой. Они настоящие энергетические вампиры.
Я потрясла головой, прогоняя из мыслей туман:
— Что, ты говоришь, это было?
— Ядовитый поцелуй энфирнала. Он так набросился на тебя, что я испугалась — выкачает досуха. Но ты, похоже, в порядке.
Я провела внутреннюю ревизию. Вроде все нормально. Немного кружится голова, но на этом все.
— А ты у нас роковая женщина, — хмыкнула Идрис. — Не кого- нибудь подцепила, а самого энфирнала.
— Мне конец, да? — испугалась я.
— Не буду врать, хорошего мало. Энфирнала сложно обмануть. Если кто и способен понять, что ты человек — то это он.
Я судорожно вздохнула. Привет, Одинокий остров! Неужели пора паковать чемоданы?
— Ты же говорила, что энфирналы к вам не заходят. А этот… да он же вмиг меня раскусит! И свернет мне шею, — произнесла я, держась рукой за горло. Может, у меня не самая красивая шея в мире, но меня она устраивает. — Что же делать, Идрис?
— Бежать. Причем немедленно. Уходи из клуба прямо сейчас.
— Но энфирнал?
Мы обе, не сговариваясь, посмотрели на потолок. Прямо над залом располагались комнаты для отдыха. В одной из них меня ждет монстр, который решил, что я сгожусь ему на ужин. Что будет, если его лишат законной добычи?
— Я сама к нему пойду, — Идрис привычно облизнула губы. — Выкручусь как-нибудь. А тебе повезло. Иммунитета от поцелуя энфирнала хватит на день-другой. Доберешься до Грани и на месте придумаешь, как его продлить. На вот, возьми, — Идрис сунула мне в руку коробочку. — Здесь два драже для маскировки ауры. Все, что у меня есть. Человеку за Гранью находиться опасно.
Я забрала коробочку и с благодарностью сжала руку Идрис.
— Спасибо, ты очень мне помогла.
— Мы в расчете, — подмигнула она. — А теперь уходи. Скорее. Энфирналы не отличаются терпением.
Я рванула к выходу. Выскочила на улицу и побежала домой. Благо клуб и моя квартира в одном районе.
Глава 5.2 Побег
Спортсменка из меня аховая. Вскоре начало колоть в боку, и я прижала к нему ладонь. Медлить нельзя, позже переведу дух. В это время транспорт еще не ходит, а ждать утра я не могу. Слишком короток век моего иммунитета.
К тому же мне постоянно казалось, что меня преследуют. Тот самый энфирнал. Я оборачивалась на бегу, но никого не видела. Так и до паранойи недалеко. Это все разыгравшееся воображение. Слишком насыщенной выдалась ночь.
Топливом, на котором я держалась, были мысли о Томми. Они помогали мне двигаться вперед.
…Мы с братом встретились всего два года назад. До этого я не подозревала о его существовании.
Я выросла в приемной семье. Отца не знала. Он бросил маму еще до моего рождения. А вот саму маму я немного помню. В памяти отложился тонкий силуэт и золотистые волосы, а еще запах. Мама пахла лекарствами.
Она болела. Ребенком я не понимала, чем именно. Физически она выглядела здоровой. Уже позже, подростком я осознала, что было не так: ее болезнь носила душевный характер.
Я не помню, чтобы мама улыбалась и уж тем более смеялась. Она всегда была печальной. Подолгу лежала в клиниках, пила таблетки горстями, а, когда мне исполнилось четыре, она просто устала бороться. Увы, даже я не смогла удержать ее в этом мире. Мама приняла решение уйти.
После ее смерти я попала в интернат. Я была довольно милым ребенком — светловолосый ангелок с зелеными глазами. Меня быстро удочерили. В целом мне повезло я попала в нормальную семью. Я была у них седьмым приемным ребенком. Они жили за счет денег на детей, но нас не обижали и ладно.
Все изменилось, когда мне исполнилось шестнадцать. Меня нашел Томми. Он рассказал, что давно искал меня. Что мы брат и сестра по отцу. О нем он тоже много говорил. Тот, к сожалению, умер, я не успела с ним познакомиться, но, по словам Томми, он сожалел, что оставил меня. Именно отец велел ему найти сестру.
Брат предложил уйти с ним. Я оглянулась на свою прошлую жизнь и поняла, что меня ничего не держит.
Ни разу за два года я не пожалела о своем решении. Да, самостоятельная жизнь оказалась не такой простой, как я воображала. У меня были проблемы с общением.
К сожалению, от матери мне досталась не только внешность. Болезнь тоже оказалась наследственной. Вот только во мне она переродилась во что-то новое. Если мама страдала от депрессии, то я не могла контролировать эмоции.
Всю жизнь я балансировала на грани нормальности и безумия. Словно шла по канату, натянутому над бездной. Смелый трюк. Один неверный шаг, и я сорвусь вниз — прямиком в черноту сумасшествия.