Трэпленд. Уж точно. Налейте мне стаканчик. А вы проказник! Здоровье вдовушки! (Пьет.)
Скэндл. Вот заклохтал! Не отступай, брат, не то он опять обернется кредитором!
Входит судебный пристав.
Судебный пристав. Прошу прощения, джентльмены. Мистер Трэпленд, скажите, нужны мы вам или нет. Нам еще надо арестовать с полдюжины господ на Пэлл-Мэлле и в Ковент-Гардене, а если мы задержимся, то перед шоколадными {18} выстроится столько портшезов, что нам туда не войти, и мы уйдем не солоно хлебавши.
Трэпленд. Вы правы. Я сам любитель повеселиться, мистер Валентин, однако дело есть дело, так что готовьтесь...
Джереми. Сударь, там ждет управляющий вашего батюшки, ему велено передать вам одно предложение. Касательно ваших долгов.
Валентин. Так проси его войти. Отошлите вашего пристава, мистер Трэпленд, вы скоро получите ответ.
Трэпленд. Будьте где-нибудь поблизости, мистер Снэп.
Судебный пристав уходит.
Входит управляющий и что-то шепчет Валентину.
Скэндл. Ах ты собака, а еще вино пил! Верни херес, который выпил! Принеси ему теплой воды, Джереми. А не то я сейчас распорю ему брюхо и в два счета доберусь до его совести.
Трэпленд. Вы невежливы, мистер Скэндл. Мне не нужен ваш херес, но как можно требовать назад то, что человек уже выпил?
Скэндл. А как можно требовать назад деньги, которые джентльмен уже прожил?
Валентин. Мне все ясно. Я понимаю, чего хочет отец. Его условия жестоки, но меня припирает нужда. Да, я согласен. Захватите с собой мистеpa Трэпленда, и пусть он выдаст вам расписку. Вы знаете этого человека, мистер Трэпленд, он вам вернет мой долг.
Трэпленд. Глубоко сожалею, что был так настойчив, да ведь нужда, знаете ли...
Валентин. Оставьте извинения, господин процентщик, сейчас вам все уплатят.
Трэпленд. Надеюсь, вы не сердитесь: такая уж у меня профессия...
Трэпленд, управляющий и Джереми уходят.
Скэндл. Он просил прощения, как палач у своей жертвы.
Валентин. Я хоть смогу перевести дух.
Скэндл. Да в чем дело? Ужель твой родитель смягчился?
Валентин. Ничуть не бывало. Он мне поставил жестокое условие, такое, что хуже не выдумать. Ты, верно, слышал о моем безмозглом брате, который три года назад отправился в плавание? Этот братец, как узнал мой батюшка, возвратился домой. А посему отец милостиво предлагает мне уступить младшему брату право наследования, а взамен готов немедленно выделить четыре тысячи фунтов на покрытие долгов и устройство моих дел. Он уже раз предлагал мне это, но я отказался. Однако нежелание моих кредиторов повременить и мое собственное нежелание сидеть здесь затворником в разлуке с Анжеликой заставили меня согласиться.
Скэндл. Поистине проявление отчаянной любви! Боюсь только, что ты не видел от Анжелики проявлений взаимности.
Валентин. Тебе известен ее нрав. Она никогда не давала мне явного повода ни ликовать, ни отчаиваться.
Скэндл. Эти ветреницы не обдумывают своих поступков, так что трудно понять, что они думают! И все же я не жду, что она полюбит тебя в беде, когда была холодна в счастливую твою пору. К тому же она богата, а богатство всегда тяготеет к глупости или к другому богатству.
Входит Джереми.
Джереми. Новая беда, сэр.
Валентин. Еще кредитор?
Джереми. Нет, сударь, другое. Пришел мистер Тэттл поразвлечь вас. Валентин. Ну что поделаешь, веди его сюда. Он знает, что я не выхожу из дома.
Джереми выходит.
Скэндл. О черт возьми! Я ухожу.
Валентин. Останься, прошу тебя! Вам с Тэттлом всегда бы ходить парой. Вы как свет и тень хорошо оттеняете друг друга. Он ни в чем не похож на тебя - ни характером, ни образом мыслей. Ты губишь чужие репутации, а он стоит на их страже.
Скэндл. Избави нас бог от такого стража! Он так же хранит чужие репутации, как чужие секреты, на обе эти доблести он претендует с одинаковым правом. Этот негодяй всегда говорит шепотом, но таким, чтобы всем было слышно. Он ни за что не назовет вам женщины, только опишет ее портрет. Будет божиться, что она ему не писала, и тут же покажет адрес, надписанный ее рукой. Правда, он, всего вероятнее, подделал ее почерк и потому не произнес ложной клятвы, однако надеется, что ему не поверят, и так же отрицает милость дамы, как священник произносит "нет", когда ему предлагают епископский сан {19}, - ведь иначе он его не получит. Словом, он знаменитый тайновед, который хвалится своей осведомленностью. А вот и он.
Входит Тэттл.
Тэттл. Доброе утро, Валентин! Ваш слуга, Скэндл, если только вы не станете прохаживаться на мой счет.
Скэндл. Это вы можете требовать лишь от собственного слуги. А пока я принадлежу себе и, уж во всяком случае, не вам, я этого не обещаю.
Тэттл. Ну как бессердечно!
Валентин. Не обижайтесь на его речи, Тэттл! Разговор с ним подобен игре в "молву" {20}: отзывайтесь о нем хорошо, если хотите, чтоб он ответил вам тем же.
Тэттл. Как ему, верно, тяжело и неприятно, что все его наветы лишь способствуют светскому успеху его жертв! Я вот, бог миловал, всегда на редкость деликатен в своих отзывах о людях.
Скэндл. Конечно, ведь вы общаетесь с таким сбродом, что без особой деликатности о них не расскажешь.
Тэттл. Слыхали - "сбродом"? Ну почему "сбродом"? Вы же не знаете этих людей. Как немилосердно!
Скэндл. Не знаю? Как бы не так! Вы же водитесь только с теми, от кого идет смрад на всю столицу.
Тэттл. Ха-ха-ха! Изволите шутить! Кому же неизвестно, что такого за мной не водится! С того дня, как я узнал первую женщину, Валентин, я ни одну из них, спаси бог, не ославил.
Валентин. Но встречались-то вы не с одной.
Тэттл. Сказать вам по чести, да. Что ж, я могу признаться в этом и даже сказать, пусть это будет грубовато, что я в жизни не путался с женщиной, у которой был кто-то другой.
Скэндл. Неужели?!
Валентин. Ей-богу, я ему верю! Мужья ведь не в счет, Тэттл?
Тэттл. Ах что вы!..
Скэндл. Ну а что у вас было с этой милой мещаночкой, миссис Блудл?
Тэттл. С кем? Ах с ней?.. Да, я знаю, миссис Блудл хвалилась, что я сказал ей то-то и то-то, что я писал ей и что-то там сделал - уж сам не ведаю что, только, клянусь моим добрым именем, она лгала. Да-да, она меня оклеветала, и я знаю почему. Ее подкупил некто всем нам отлично известный мужчина, желавший осрамить меня в глазах одной знатной дамы...
Скэндл. Всем нам отлично известной.
Тэттл. Не будем об этом... Конечно, всем известны мои тайны, всем и каждому. Впрочем, я скоро убедил ее в своей невиновности. Я сказал ей: сударыня, сказал я, некоторые люди только и делают, что разносят слухи и болтают то да се про того и этого, и, коль ваша светлость...
Скэндл. Светлость?! Ну-ну!..
Тэттл. Господи, что я сказал!.. Язык мой - враг мой!..
Валентин. Ха-ха-ха!..
Скэндл. Право, Трттл, я не знал, что вы такой наглец! Впредь я буду вас уважать! Ну и ну! Ха-ха-ха! Так продолжайте - значит, что вы сказали ее светлости?..
Валентин. Признаться, такое не часто услышишь!
Тэттл. Я же ничего такого не сказал, спаси бог! Lapsus linguae {Оговорка, обмолвка (лат.).}. Поговорим лучше о другом.
Валентин. Но все-таки, как вы оправдались?
Тэттл. Что об ртом говорить. Я пошутил, и все. Одна незнатная женщина приревновала меня немного, и я сказал ей там что-то, ей-богу, не помню, что именно. Поговорим лучше о другом. (Напевает песенку.)
Скэндл. Оставь его, черт с ним! Думает, мы будем его расспрашивать.
Тэттл. А знаете, Валентин, вчера я ужинал с вашей пассией и ее дядюшкой, старым Форсайтом. Ваш родитель прямо днюет и ночует у Форсайта.