Вероломство — это ложь, в которой принимает участие, так сказать, всё существо женщины; это умение ввести в обман поступком или словом, а подчас — обещаниями и клятвами, которые так же легко дать, как и нарушить.
Если женщина неверна и это известно тому, кому она изменяет, она неверна — и только; но если он ничего не знает — она вероломна.
Женское вероломство полезно уже тем, что помогает мужчине избавиться от ревности.
Иные женщины поддерживают изо дня в день две любовные связи, которые столь же трудно сохранить, как и порвать: одной из этих связей недостаёт брачного свидетельства, другой — любви.
Судя по красоте этой женщины, её молодости, гордости и разборчивости, она может отдать сердце только герою; но выбор её уже сделан: она любит презренного негодяя, который к тому же ещё и глуп.
Некоторые женщины более чем зрелых лет то ли по неодолимой потребности, то ли по дурной наклонности легко становятся добычей молодых людей, находящихся в стеснённых обстоятельствах. Не знаю, кто больше достоин жалости и презрения — немолодые женщины, которые нуждаются в юнцах, или юнцы, которые нуждаются в старухах.
Столичный житель для провинциалки — то же, что для столичной жительницы — мужчина из высоких сфер.
Если мужчина тщеславен и нескромен, любит краснобайство и плоские шутки, всегда доволен собой и презирает окружающих, назойлив, чванлив, развращён душой, лишён порядочности, чести и здравого смысла и если вдобавок он красив собой и хорошо сложён, — считайте, что он обладает всеми качествами, способными вскружить головы очень многим женщинам.
Я знавал женщин, которые старались скрыть своё легкомысленное поведение под личиной скромности. Этим постоянным и слишком явным для всех притворством они добились только того, что о них стали говорить: «С виду они благонравны, а в сущности — шлюхи».
Чопорная женщина думает о своих словах и осанке, благонравная — о своём поведении. Та повинуется голосу предрассудков и причуд, эта — голосу разума и сердца; одна всегда строга и непреклонна, другая ведёт себя так, как того требуют обстоятельства; первая под напускной безупречностью таит множество пороков, вторая так проста и естественна, что богатство её души открыто каждому. Чопорность стесняет ум и не только не скрывает возраста и изъянов внешности, но подчас наводит на мысль о них; напротив того, благонравие искупает телесные недостатки, очищает ум, делает молодость ещё прелестней, а красоту — ещё соблазнительней.
…На учёную женщину мы смотрим, как на драгоценную шпагу: она тщательно отделана, искусно отполирована, покрыта тонкой гравировкой. Это стенное украшение показывают знатокам, но его не берут с собой ни на войну, ни на охоту, ибо оно так же не годится в дело, как манежная лошадь, даже отлично выезженная.
Я знаю женщин, которые друзьям предпочитают деньги, а деньгам — любовников.
Как ни странно, на свете существуют женщины, которых любовь к мужчинам волнует меньше, чем другие страсти, — я имею в виду честолюбие и страсть к карточной игре. Мужчины сразу становятся целомудренными в присутствии таких женщин, ибо женского в них только одежда.
Женщины склонны к крайностям: они или намного хуже, или намного лучше мужчин.
У большинства женщин нет принципов: они повинуются голосу сердца, и поведение их во всём зависит от мужчин, которых они любят.
Женщины умеют любить сильнее, нежели большинство мужчин, но мужчины более способны к истинной дружбе.
Женщины не любят друг друга, и причина этой нелюбви — мужчина.
Передразнивать порою опасно. Она сама уже почти старуха, но тщится показать, как смешна некая молодая женщина, и сама при этом становится такой безобразной, что наводит страх. Она отвратительна со своими гримасами и кривлянием, и, чтобы смягчить впечатление от её уродства, так и хочется взглянуть на ту, над которой она потешается.
Мужчина соблюдает чужую тайну вернее, чем свою собственную, а женщина лучше хранит свою, нежели чужую.
Как бы сильно ни любила молодая женщина, она начинает любить ещё сильнее, когда к её чувству примешивается своекорыстие и честолюбие.
Сколько на свете девушек, которым их незаурядная красота не дала ничего, кроме надежды на незаурядное богатство.