- Когда понял, что одному мне расположение Крахта, у которого свои загоны насчёт семьи, не получить, то времени оставалось немного. Нужно было найти ту, которая не будет пытаться меня окольцевать. Решил, что с этим лучше всего идти к Марату.
- Но почему именно к нему? У тебя, что среди знакомых нет тех, кто бы лучше всего подошёл бы для этой роли? - Кузнецова недоверчиво вздёрнула бровь и попыталась ещё что-то сказать, но Костя её перебил.
- Есть, но решил таким образом убить двух зайцев сразу. И Марата чем-то отвлечь и перед Крахтом выкрутиться.
- И?
- И..., - Костя ухмыльнулся и покачал головой. - Назаров предложил всех кроме тебя, Вера. Отговаривал меня, как только мог, но я не хотел уступать. Было интересно, кого же он рьяно так скрывает и когда увидел, то... - Орлов поднёс женские ладошки к лицу и нежно прикоснулся губами, даже не пытаясь скрыть улыбки, которая сама собой расползлась на губах, стоило ему увидеть её смущение. – Понял, почему он тебя прятал. Ты мне понравилась, Вера. Сразу.
- Неужели тебе этого хватило? Костя, это глупо. Пускать совершенно незнакомого человека в свою жизнь... Это... Безответственно, - Вера прищурилась, надеясь увидеть в серых глазах ложь.
- Мне Саня тоже самое сказал, - рассмеялся мужчина. - Но я был в тебе уверен. Сам не знаю почему, но уверен.
- Подожди, Костя. Я не понимаю, зачем тебе нужен был этот цирк перед Крахтом. И, вообще, зачем тебе сам Крахт?
- У него есть влияние в определённых кругах, которое мне было нужно, - Орлов вздохнул, избавляясь от воспоминаний, которые уже были готовы раскалёнными цепями схватить за горло.
- Без него ты бы сам не справился?
Вера наклонилась чуть вперёд, обеспокоенно заглядывая в глаза. В очередной раз, подтверждая его мысли о том, что она та, которая даже спустя столько времени разлуки чувствует его. Понимает, несмотря на то, что злится и, наверняка, хочет послать его, как можно дальше. И Орлов рассказывает о том, что до сих пор отзывается слепой яростью где-то в затылке. О том, из-за чего Антоха сейчас живёт не так, как планировал, в чём Костя винит только себя, так как не должен был допускать его участие в этом дерьме. Из-за чего на маму было больно смотреть, и он стал действительно сомневаться, что она сможет это выдержать, что ему самому хватит сил, чтобы не сломаться, не отпустить руки. Потому что он не никогда за все годы своей жизни не мог допустить мысли о том, что что-то подобное может коснуться его семьи. Обвинение в том, чего отец не совершал. Адвокаты. Суды. Всё новые всплывающие неизвестно откуда обстоятельства, которые только ухудшали ситуацию. Дикая несправедливость, терзающая сознание и разъедающая нутро ярость от слов отца: «Ты ничего пока не сможешь сделать, сын. Перестань таскать ко мне всех этих адвокатов. Неужели, сам не видишь, что нет никаких результатов? Не понимаешь, что мешаю я Филе, поэтому убрать он меня решил?» Костя понимал. Видел. Осознавал со временем, что в том, что случилось, виноваты не только Филя и его шестёрки, но и сам Николай, который зачем-то связался с ними, доверился, допустил эту подставу, сломавшую не только его жизнь, но и своей семьи. Косте, если честно, на самого себя в тот момент было плевать. У него перед глазами стояли лишь плачущая мать, превратившаяся в собственную тень, и Антошка, внезапно решивший, что всего его планы на жизнь ничто, по сравнению с тем, чем он может помочь отцу и брату, если бросит второе высшее и вернётся обратно, в родной город. И у Кости в голове после возвращения младшего брата поселилась только одна мысль о том, что он сделает всё возможное и невозможное, чтобы всё вернулось на свои места и стало, как прежде. Чтобы не видеть больше никогда различные таблетки, поддерживающие пошатнувшееся здоровье матери, лежащие у Елизаветы на тумбочке возле кровати. Не смотреть на то, как Антон переступает через себя, меняется, вливаясь в семейный бизнес, от которого всегда старался держаться подальше. Он с этой мыслью просыпался, засыпал, проводил переговоры, натягивая улыбку на лицо, встречался с людьми со схожими проблемами, добивался их поддержки и помощи. Шёл к своей цели. Медленно, не сворачивая, сквозь усталость и медленно таявшую в глубине души надежду. Оставляя после себя славу, которая вдруг обогнав, начала бежать впереди него. Двигался вперёд, не сбавляя на поворотах, пока вдруг не увидел девушку, которая сначала поразила своими зелёными глазами и не сгибающим характером, а потом умением быть настоящей, живой, не смотря на боль, поселившуюся четырнадцать лет назад в глубине глаз. И Костя, неожиданно для себя, остановился. Втянулся с головой в совместные пробежки, завтраки и ужины. Внезапно понял, что стал нужен кому-то, кроме семьи и друзей, которые были правы, когда говорили, что сейчас не время для таких отношений. Вот только менять что-то уже было поздно. Кузнецова вдруг в самом сердце поселилась, и Орлов не мог допустить, чтобы пиз*ец, который творился в его жизни, коснулся не только самой Веры, но и её дочери. Она бы ему этого не простила никогда, поэтому решил не рисковать. Свои силы оценивал трезво и ясно понимал, что лучше всего будет её отпустить. Так легче, безопаснее и спокойнее продолжать следовать к своей цели, чем постоянно ловить себя на мыслях о том, что с ним можно будет сделать, если кто-то из му*аков, подставивших отца, узнает о ней. И он отпустил, уверяя себя, что так нужно, что так будет лучше для всех. Обманывал себя несколько месяцев подряд, постоянно злясь, распадаясь на части и ощущая себя беспомощным даже тогда, когда отец вернулся домой. Даже тогда, когда, наконец, добился всего, о чём мечтал долгие годы. Даже тогда, когда те, кто был виновен в проблемах его семьи, ответили за свои поступки. Лишь только сейчас в душе, наблюдая за тем, как сменяются эмоции в Вериных глазах, цунами нарушающее равновесие в душе, успокаивается. Сознание перестал мучить постоянный вопрос о том, какой следующий шаг предпринять. Будто встреча с ней всё на свои места вернула. Избавила от всего того, что назад тянуло и напомнила, как можно дышать полной грудью.