Я бухнула книгу на стол, спугнув потенциальную трапезу кота, которая улетела, громко костеря мою неуклюжесть, смахнула волосы со лба и устало пропыхтела:
- А может ты мне поможешь книгу на улицу вынести?
Кот потянулся, с наслаждением царапая стол когтями, и лёг, философски глядя в окно. Мда, а ведь может быть таким милым, когда захочет…
- Огнецвета попр-р-роси, у него сила точно есть, - Черномор сладко зевнул и ехидно закончил, - потому что ума нет.
- Его в дом не пускают.
- Вот я и говор-р-рю: ума нет. Был бы умным, пр-р-ридумал бы, как…
Закончить Черномор не успел, за дверью раздался стук, грохот, дверь от мощного удара распахнулась, явив встрёпанного и недовольного Огнецвета, воинственно нагнувшего голову и выставившего вперёд рога.
- Тебя только за смертью посылать, - проворчал козёл, внимательно осматриваясь и по-прежнему воинственно топорща рожки, - аккурат вернёшься к тому моменту, когда жить надоест. Ну что, нашла свою книгу?
Я молча ткнула пальцем в фолиант.
- Отлично, тогда крепи её к моей спине и валим отсюда, пока господарыня Сладислава меня не заметила.
Я с нескрываемым удивлением уставилась на Огнецвета. Вот век бы не подумала, что он знает имя Малийкиной матери!
- Радуга, - рявкнул Огнецвет, не больно, но чувствительно толкая меня рогами, - оживай давай, а то нас засекут, и тогда тебя из дома в один миг вышибут.
Я потёрла бок. Блин, всё-таки больно, мог бы и поосторожнее рогами своими орудовать, чай, не с горшком из печи дело имеет!
- Между прочим, тебе тоже не поздоровится, - я подхватила фолиант, опять крякнув от его тяжести, и попыталась пристроить книгу на спину козлу. Ой, ведьма-путеводительница, как бы не раздавить Огнецвета такой махиной!
- Давай быстрее, - прошипел козёл, нервно встряхиваясь.
Фолиант с грохотом рухнул на пол, чудом не угодив мне на ногу.
- Стой спокойно, - рыкнула я, отрывая от подола ленточку и лихорадочно зачаровывая её на увеличение и прочность, - книга не держится, когда ты отплясывать начинаешь. А тягать её вверх-вниз, знаешь ли, удовольствие на любителя!
Огнецвет длинно, протяжно вздохнул, мученически подняв глаза вверх, но, хвала свету, от замечаний воздержался. И правильно, я и так, кажется, пару раз в плетении заклинания ошиблась, а если бы мне ещё и под руку мекали, вообще бы мрак ведает что наворожила. И Черномор, паразит такой, убежал, вместо того чтобы помочь. Он начальника стражи и в человеческом-то облике терпеть не мог, а к козлу и вовсе люто ревновать начал, будто мне делать больше нечего, только увеличивать количество питомцев! Я, между прочим, тоже не в восторге от компании Огнецвета, только мне деваться некуда, я должна снять это мраково проклятие, иначе меня господарыня Августина со свету сживёт и после смерти в покое не оставит.
- Твою ж магию, Радуга, совсем ошалела?!
Яростное, но при этом какое-то сдавленно-придушенное козлиное меканье вырвало меня из нарастающего подобно снежному кому уныния. Я вздрогнула и прижала ладонь к губам, изумлённо глядя на длинную ленту, споро, словно гигантский удав, заворачивающую отчаянно брыкающегося Огнецвета.
- Сделай же что-нибудь, - прохрипел козёл, выплёвывая ленту изо рта, - чего глазами хлопаешь?!
Я не люблю, когда на меня кричат, сразу теряюсь и начинаю делать глупости. Вот и сейчас вместо того, чтобы развеять чары, я ухватилась за кончик ленты и что было силы дёрнула её на себя. Освободить пленника не получилось, зато обезумевшая верёвка обратила внимание на мою скромную персону и в считанные секунды обвила меня с ног до головы, сделав похожей на тряпичную куклу.
- Радуга, - голос Огнецвета смело можно было разливать по флаконам и продавать как смертоносное зелье, гарантированно истребляющее всё живое на три деревни окрест, - предполагалось, что ты меня освободишь, а не разделишь мою скорбную участь. Тоже мне, верная супруга, готовая быть рядом и в горе, и болезни!
- И в горе, и в радости, - пропыхтела я, тщетно пытаясь освободить руки.
- С такой удачницей, как ты, о радости можно забыть, - фыркнул Огнецвет, делая попытку презрительно отвернуться.
Лента моментально перехватила горло козла и сдавила так, что он отчаянно захрипел, беспомощно тараща глаза и нервно прядая ушами. А вот не буду ему помогать, пусть сам выбирается, раз такой умный! Я попыталась гордо отвернуться, но проклятая лента, словно только того и дожидаясь, обвила моё горло и стиснула так, что у меня в глазах потемнело. Я отчаянно забилась, пытаясь вырваться на свободу, сделать хоть крошечный глоток воздуха, но лишь сильнее затягивая на себе путы. Помогите, эй, кто-нибудь, освободите меня, я жить хочу!!! Сознание всё-таки явило милость и оставило меня, подарив напоследок полное скорбной горечи понимание того, что Огнецвет всё-таки был прав. Паршивая из меня ведьма…
Глава 5
Очнулась я от щедро выплеснутой мне прямо на лицо воды, хотя, если учесть, что на щёку мне шмякнулся картофельный очисток, а в волосах запуталась морковная ботва, скорее всего, это были помои. Ведьма прародительница, неужели мой труп просто сволокли в канаву, не заморачиваясь даже самым элементарным, без обрядовых песнопений и погребальной трапезы, захоронением?
Кряхтя как столетняя бабка, о которой позабыли все, включая смерть и даже некромантов, я кое-как разлепила ресницы и сделала героическую попытку осмотреться по сторонам. К моему тихому ужасу первое, что я увидела, были пронзительные светлые глаза и острые рога, моментально пробудившие в памяти воспоминание о Райшаве, злом демоне, встречающем после смерти души самых злых колдунов и безжалостных некромантов. Мамочка милая, да за что же меня к этому демону-то?! Я же и не делала ничего плохого… почти, наоборот, старалась помогать всем, кто ко мне обращался!
Я тоненько завыла от страха и попыталась бежать, но острые копыта демона больно вонзились мне в грудь, пригвоздив к земле.
- Мама, - затравленным крольчонком пискнула я, трусливо зажмуриваясь.
- Да, Радуга, знатно же тебя приложило, - раздался насмешливый и до омерзения бодрый голос, который я рядом с собой и при жизни-то не особенно слышать хотела, - меня по-разному девки называли, но чтобы мамой…
Так, секундочку, что-то Огнецвет слишком жизнерадостный для покойника, по чью грешную душу пришёл демон! Я осторожно приоткрыла глаза, стараясь, подобно героиням приключенческо-романтических книг, посмотреть через завесу ресниц, но то ли ресницы у книжных героинь длиннее и гуще, то ли начальник стражи наблюдателен просто до неприличия, но мой манёвр разгадали. Острые копыта опять испытали на прочность мои рёбра, а ухо опалило жаркое дыхание:
- Хорош дохлой прикидываться, если горожане решат, что их ненаглядную ведьму убить хотели, они же бунт учинят. А я не в том состоянии, чтобы народные волнения усмирять, да и стражники вряд ли поймут моё блеяние.
- Можно подумать, ты раньше часто бунты усмирял, - прокряхтела я, кое-как приподнимаясь на локтях.
- А кто, по-твоему, прекратил гонения на парфюмеров, когда от вони нестерпимой по всему городу птица дохнуть начала и дети заболели?
Я не ответила, у меня были заботы важнее, чем продолжение бессмысленного спора: я пыталась встать и не рухнуть лицом в грязь.
- Очнулась, - вешним громом пророкотала у меня над ухом Сладислава, и меня стремительно рванули вверх, словно морковку из грядки. – Хвала силам света, очнулась болезная! Эй, бабы, хорош голосить, тащите ведьмочке нашей молочка парного да укрывальце потеплее! А вы, мужики, креслице принесите, то, моё любимое, дубовое, да скамеечку под ноги найдите, чай, господарыне Семицвете тяготно сейчас на ногах-то стоять. Малийка, а ты давай, живой ногой к булочнику за творожниками. После таких потрясений самое оно, пирожков с молочком поесть.
Вокруг меня словно волшебный вихрь завертелся. Я и охнуть не успела, как уже сидела в массивном кресле, завёрнутая в пушистое лёгкое покрывало, в одной руке у меня исходила парком большущая кружка молока, а в другой был зажат золотистый от масла хрустящий творожник. Огнецвет, вымытый, причёсанный и заглаженный мало не до проплешин, вольготно развалился рядом, лениво, по одной, скусывая с кисти крупные тёмно-красные виноградины, страшную редкость, за которую на рынке в базарный день платят полновесным золотом.