- У нашей Агаши что ни суп, то каша, - с нескрываемой досадой проблеял Огнецвет, тем не менее, останавливаясь и нервно принюхиваясь. – Нашла время, а главное, место ноги калечить!
Я огляделась по сторонам. И чем ему, спрашивается, место не угодило? Очень даже милый соснячок, прохладный и сумрачный, но при этом не такой беспросветный, как ельняк. В ветвях самозабвенно кукуют кукушки, ожесточённо долбит сухое дерево дятел, рядом со мной, в корнях растопырившей ветви сосны деловито копошатся муравьи, расширяя свой муравейник. А вон там, в глубине, стремительной серой молнией проскочил заяц. Ой, нет, по-моему, для зайца эта зверюшка несколько крупновата… Я чуть привстала, всматриваясь в лесную чащу.
- Радуга, если у тебя уже всё хорошо, может, домой пойдём? – Огнецвет нервно подёргивал хвостом, то выставляя рожки вперёд, то закидывая голову вверх и принюхиваясь к редким порывам ветра. – Я, знаешь, как-то не горю желанием повторить скорбную участь козлика из детской песенки.
Я озадаченно нахмурилась, пытаясь понять, о какой песенке идёт речь. Когда я была маленькой, меня укачивали под рецепты сонных зелий, утешали пением коротких бытовых заклинаний, а наказывали начарованными мелкими пакостями, на которые все женщины в нашей семье были большие мастерицы.
Огнецвет моё замешательство понял верно, фыркнул укоризненно:
- Эх ты, темнота, простой песенки не знаешь: «Остались от козлика…»
- Рожки да ножки, - коротко рыкнули из густых смородиновых кустов, и к нам вальяжно выбрался большой серебристо-серый волк с коротким рваным шрамом на морде. – Надо же, какая интересная пара: молоденькая светлая ведьмочка и оборотень в обличье козла! Эй, стая, сюда!
Под слишком осмысленным для простого зверя тяжёлым буравящим взглядом серо-жёлтых глаз мне стало очень холодно и неуютно. Ведьма-прародительница, неужели мы на оборотней напоролись?!
- Влипли, - прошептал Огнецвет, медленно отходя ко мне и пригибаясь, выставляя вперёд своё главное оружие – рога.
Вышедший из кустов волк меж тем, начисто игнорируя козла, направился прямиком ко мне и с видом гурмана, перед которым поставили новое изысканное блюдо, принялся обнюхивать. Я замерла, старясь даже дышать не очень громко и глядя на скользящие по лесу в нашем направлении серые тени.
- М-м-м, - волк распахнул пасть, явив крупные белоснежные клыки, и смачно облизнулся, - какая вкусная девочка. И без пары.
- Неправда, у неё есть пара.
Я прикусила губу, сдерживая крик. Вот кто Огнецвета просил лезть с бесценными возражениями?! Если бы волки думали, что я одинока, они стали бороться друг с другом за право назвать меня своей самкой, а мы бы, глядишь, под шумок смогли бы убежать. Так нет, нашему парнокопытному начальнику стражи, не иначе, приключений захотелось! У него, блин горелый и зелье протухшее, честность в одном месте проснулась!
Волк, естественно, пропустить слова Огнецвета мимо ушей не мог, заинтересованно склонил голову набок, став до забавного похожим на шкодливую собаку, только мне вот ни чуточки смешно не было, наоборот, спина от волнения взмокла, а руки заледенели.
- Вот как? И кто же пара этой вкусной ведьмочки?
Я рванула к козлу, чтобы силой закрыть ему рот, но не успела. Парнокопытный самоубийца гордо вскинул голову, расправил грудь и отчеканил как отличник на выпускном экзамене:
- Эта ведьма – моя пара.
Я обречённо сникла, понимая, что дело пахнет не просто неприятностями, а очень большими бедами, пожалуй, даже катастрофой. Огнецвет же продолжал благородное дело по забиванию гвоздей в крышку нашего с ним гроба:
- И я брошу вызов любому, кто посмеет посягнуть на мою пару!
Глава 9
Как любит говорить Черномор, если ума нет, то это надолго, как минимум на всю жизнь. Нет, Огнецвет, конечно, оказался очень даже ничего таким парнем, как я его получше и поближе узнала, я даже, было дело, целовалась с ним, да что там, порой и о супружестве задумывалась. Но я точно помню, что никогда не мечтала о любви до гроба, причём чтобы этот гроб нашёл меня сразу после зарождения любви! Я хочу стать невестой Огнецвета, супругой, а не вдовой, причём минуя две ранее названные стадии!
Волчара со шрамом, вожак стаи, не иначе, обошёл вокруг нас, так тщательно обнюхивая, что меня мало не сдуло от поднятых им порывов ветра. Следом за вожаком потянулись и остальные оборотни, самые молодые и нахальные выразительно облизывались, глядя на Огнецвета и победным знаменем вскидывали хвост, приближаясь ко мне. Я в ответ на эти неуклюжие заигрывания морщила нос и приподнимала верхнюю губу, обнажая зубы, что на языке оборотней означало: не подходи, ты мне не нравишься. Волки, как и положено настоящим самцам, мою реакцию игнорировали, уверенные в своей неотразимости. Эх, мне бы сейчас охапку полыни, два десятка осиновых веточек да пук сочной крапивы, я бы этим дохам блохастым такое устроила, у них бы тяга к самкам на месяц пропала! И Огнецвету, герою моему рогатому, наглядно бы показала, что умение вовремя промолчать – самый бесценный дар, которым, к сожалению, наделены немногие.
Когда вся стая самым тщательным образом обнюхала нас, вперёд опять вышел вожак, сел точно напротив Огнецвета, вскинул морду к небу и завыл так, что моё сердце спешно собрало дорожную торбу, подхватило за руку смелость и экстренно переехало в левую пятку. Надежда на лучшее какое-то время ещё посопротивлялась, но получив могучий пинок от отчаяния, кубарем скатилась вниз, для разнообразия в пятку правую.
- Дерзкий не из нашего племени, заявивший права на эту ведьму, - рыкнул закончивший распевку вожак, - своё право пары ты должен доказать в поединке!
- Я готов, - Огнецвет шагнул вперёд с таким невозмутимым видом, словно его на прогулку в городской парк, вот уже год существующий исключительно на бумагах, в воображении градоправителя и светлой памяти горожан, пригласили.
Волчара клыкасто усмехнулся:
- Жить надоело?
- Больше жизни я всегда только жизнь любил, - ответил парнокопытный начальник стражи словами легендарного богатыря, одного из немногих, кто в бою полагался не только на грубую силу, но ещё и смекалку, - а теперь жизнь люблю пуще прежнего, ведь у меня есть пара.
Несмотря на всю напряжённость момента, я не сдержала глупой счастливой улыбки. Как же всё-таки приятно осознавать себя не подружкой, о которой вспоминают лишь тогда, когда помощь нужна, не грелкой в постели, подкатывали ко мне и с такими предложениями, а избранницей, возлюбленной, парой. Единственной и неповторимой, за которую жизнь отдают не поморщившись и не сетуя на дороговизну. И словно бы подхваченная порывом свежего ветра, я шагнула к Огнецвету, положила руку ему на холку и звонким от волнения голосом отчеканила:
- Он моя пара. И сражаться мы будем так же, как и жить, бок о бок, вместе и до конца!
Короткая судорога прошла по телу Огнецвета, он упал на землю, но не успела я даже толком испугаться, как козёл превратился в начальника стражи. Моё признание, готовность связать наши жизни развеяли чары, вернули Огнецвету человеческий облик, но мрак и все его приспешники, как же это было некстати!
- И кто тебя вечно за язык тянет, Радуга, - вздохнул Огнецвет, поднимаясь на ноги и отряхивая прилипшие к телу сосновые иголки. – Подождала бы до возвращения в город, не пришлось бы на мой голый зад любоваться.
Я машинально перевела взгляд на названную часть тела и закраснелась, как невинная девица, впервые в жизни увидевшая доброго молодца без штанов.
- И ты по-прежнему будешь утверждать, что являешься квалифицированной ведьмой, прошедшей обучение? – усмехнулся этот невыносимый тип, который совершенно заслуженно, пусть и в результате ошибки, был наделён козлиным обликом. – Ну-ну.
Я покраснела пуще прежнего и открыла было рот, чтобы высказать своё честное, пусть и весьма обидное мнение о некоторых начальниках стражи, для которых истинным удовольствием является глумление над ведьмочками, когда наш уютный, почти семейный, междусобойчик грубо нарушили. Оборотни, о которых я, чего греха таить, немного позабыла, окружили нас плотным кольцом, опасливо зыркая на Огнецвета, а их вожак подошёл ко мне и с усмешкой, от которой у меня мурашки пробежали по коже, а волоски на руках встали дыбом, проурчал: