- Хочешь предложить мне её уморить? Или помочь тело прятать?
От моего мрачного ведьминского юмора Огнецвет аж поперхнулся, закашлялся, стараясь не стонать слишком громко и зажимая рану ладонью. Ну что я за дурёха бесчувственная, ему и так плохо, а тут ещё я со своими дурацкими шутками! Конечно, господарыня Августина не подарок, но Огнецвету всё-таки матушка. И любит его, наверное… Да нет, точно любит, мать же всё-таки. Я честно попыталась представить Августину любящей и заботливой мамочкой и не смогла, фантазия категорически отказалась сотрудничать в таких нервных условиях.
- Радуга, - Огнецвет между тем взял себя в руки и продолжил поцелуйное лечение моей перепуганной души, - матушка хочет, чтобы я женился.
Да это-то я как раз знаю, только вряд ли господарыня Августина мечтает о невестке ведьме, пусть и дипломированной.
- Так что выходи за меня замуж.
Я даже не сразу поняла, что мне предложение сделали, так естественно и непринуждённо оно прозвучало. Ни тебе смущённого сопения-кряхтения-потения, которое красочно описывали все выскочившие замуж подружки, ни тебе пафосных речей часа на полтора как в романах, даже обстановку романтичной назвать нельзя, мы оба грязные и измученные, Огнецвет вообще без одежды.
- Радуга, - жених у меня явно привык к тому, что любое его предложение встречается бурным благодарным визгом, - ты что, от восторга дар речи потеряла?
Я вздохнула и озвучила самую очевидную, для меня, препону к нашему семейному счастью:
- Твоя матушка будет против.
- Так ведь я тебе предложение делаю, а не ей.
Я постучала пальчиком по виску, но Огнецвет лишь улыбнулся и продолжил ставить меня в тупик своими неожиданными вопросами:
- А тебе этот город сильно дорог?
Я прикусила губу. Вообще мы, ведьмы, народ вольнолюбивый и легко срываемся с места, да и Огнецвет, наверное, не оставит меня, поедет со мной. Только…
- Твоя матушка тебя не отпустит.
Огнецвет усмехнулся, беззастенчиво пристраивая меня к себе на колени:
- Наоборот, она бегом побежит нас провожать.
- Зелья, дурманящие разум, запрещены законом, - напомнила я очевидный факт начальнику стражи.
Любимый бархатисто рассмеялся, наклонился, прижавшись ко мне, и торопливо зашептал мне свой план, щекоча ушко своим горячим дыханием. Конечно, я немного поспорила, из врождённой ведьминой вредности, но в общем и целом план мне понравился, а потому, согласовав детали, я со спокойной душой отправилась варить зелье.
Глава 11
Домой мы вернулись только утром, Огнецвет рвался в город, спеша, с его слов, как можно скорее провести брачный обряд и тем самым окончательно и бесповоротно привязать меня к себе, но я благоразумно заметила, что ночные блуждания по лесу до добра не доводят, а приключений лично мне и так хватило. Тем более, что и заброшенная избушка лесника (или лесного духа, поди разбери, кому приспичило в чаще селиться) как нельзя кстати обнаружилась. В прежние времена начальник стражи стал бы спорить, а то и презрительно проигнорировал бы мнение шарлатанки, сейчас же, немного повредничав, всё же согласился, выпросив в качестве оплаты за своё послушание поцелуй. Я, дурёха наивная, согласилась, и как-то так получилось, что одним поцелуем дело не ограничилось.
Проснулись мы в обнимку на душистом стожке сена, заменившем нам постель, точнее, меня разбудил ласковый поцелуй, от которого пробудилась бы и самая разборчивая принцесса. Этот сладкий поцелуй развеял пеплом остатки девичьего смущения, я потянулась ласковой кошкой, только что не мурлыкая от удовольствия.
- Подъём, Радуга, - Огнецвет чмокнул меня в нос, - нас ждут великие дела.
Я с интересом осмотрела приютившую нас избушку. Хм, а тут очень даже миленько, а если порядок навести да отмыть как следует, и вовсе жить можно.
- И не мечтай, - меня легонько щёлкнули по подбородку, - я не собираюсь всю жизнь прятаться в этой развалюшке. И супруга моя достойна гораздо большего и лучшего.
Я сначала расцвела в улыбке, всё-таки приятно, когда тебя женой называют, но тут же помрачнела, вспомнив о том, что в городе нас будут ждать не только друзья, но ещё и господарыня Августина. И не факт, что нам удастся её обмануть.
- Не бойся, я с тобой, - Огнецвет встряхнул пыльные, серые то ли изначально, то ли от времени и грязи штаны, удручённо покачал головой, но тем не менее стал их натягивать, брезгливо морща нос.
- Фу, где ты выкопал эти тряпки? – я потянулась, чтобы отобрать это рубище, каким распоследний нищий бы побрезговал, но меня мягко остановили, насмешливо фыркнув:
- Предпочитаешь, чтобы я в город вернулся без одежды? Нет, я, конечно, не против, особенно если ты будешь настаивать, но…
Я представила реки желчи, исторгнутой девичьей завистью, и судорожно замотала головой. Нет уж, я, конечно, мечтаю о любви до гроба, но всё-таки хотелось бы, чтобы между любовью и гробом расстояние было лет в сорок как минимум. Да и примерять на себя венец мученицы тоже как-то не хочется, лучше уж плат венчальный.
- А ничего другого тут всё равно нет, - Огнецвет критически осмотрел свой наряд и вздохнул, - так что выбирать не приходится.
Наше появление в городе хоть и не произвело фурора, но уж точно запомнилось надолго всем, кто имел неосторожность встретиться нам на пути. Тощая конопатая девчушка, длинной хворостиной выгоняющая гусей, при виде нас засунула в рот грязный пальчик и застыла, пытаясь понять, бежать ли ей к стражникам с предупреждением о разбойниках или же, наоборот, домой за подаянием. Я улыбнулась малышке, щелчком пальцев украшая её голову цветами. Девчушка присела от неожиданности, недоверчиво подняла руки к голове и пока пыталась понять, что её украсили не развесистые рога и не венец смертельного проклятия, а всего лишь цветы, мы уже скрылись из виду.
Ганс, который уже утром где-то смог набраться так, что с трудом сохранял равновесие на четвереньках, при виде нашей живописной пары стремительно протрезвел и, издав хрип, с чувством выполненного долга рухнул лицом в пыль. Ой, можно подумать, сам щёголь столичный, у самого одежда ничуть не лучше! Я обиженно фыркнула, прикидывая, какую бы маленькую пакость сотворить, но Огнецвет бдительно подхватил меня под руку:
- Радуга, а ведь он последнюю монету за тебя не пожалел. Помнишь, когда я выкуп за тебя назначил?
Я прикусила губу. Из песни слов не выкинешь, было такое. Кстати…
- А зачем ты тогда за меня выкуп назначил?
Начальник стражи, с возвращением в город снова вернувший себе что-то нахальное и неуловимо-вредное, беззаботно пожал плечами:
- А почему бы и нет? Если люди готовы платить, зачем мне их останавливать?
Нет, всё-таки не зря, совсем не зря он в козла превратился! И что-то мне подсказывает, что полностью козлиная сущность из него не выветрилась. Я уже подняла ладошку, чтобы шлёпнуть одного зарвавшегося героя, но тут из-за угла вывернул встрёпанный, словно воробей, которого кошка по двору гоняла, стражник и, не замечая нас, поплёлся куда-то к торговой площади.
- Почему не приветствуешь своего начальника, Норд? – пророкотал Огнецвет, опять неуловимо меняясь и превращаясь из озорного нагловатого парня в сурового начальника стражи. – И почему с утра в столь неподобающем для стража виде? Что, ревнивый муж вернулся раньше запланированного часа?
Норд судорожно сглотнул, с видимым трудом фокусируя на нас норовящие разбежаться или, наоборот, съехаться к переносице глаза. Мда, ночка, похоже, у него удалась на славу…
- Го… - стражник опять сглотнул, собираясь с мыслями и тщательно пытаясь связать отдельные слова в целое предложение, даже взмок бедолага от усердия, - господарь Огнецвет, вы ли это?!
- Я что, так сильно изменился за то время, что меня в городе не было, раз ты меня узнавать перестал?! – рявкнул Огнецвет.
У стражника подкосились ноги, он с размаху сел прямиком в лужу, по непонятным причинам не пересыхающую даже в самое засушливое лето, и судорожно затряс головой:
- Нет, что вы… Просто ваша маменька говорила… А народ шептался… И кривой Доррин сказал… А служанке лавочника заявила сестрица, та, которая в доме у ваших родителей служит…