Я зябко передёрнула плечами, щелчком пальцев набросила себе на плечи платок и не сдержав зевка уточнила:
- И что? Насколько я помню, это далеко не первые роды у твоей жены.
- В этот раз сын будет, - Крабат довольно улыбнулся и тут же сник, с такой силой стиснув голову в ладонях, что я побоялась, как бы у него череп не треснул. – Только что-то не так пошло. Целитель сказал, робятёнок как-то не так лежит, выйти не может, Августа криком кричит, извелась уже вся, а толку мало.
Мда, тяжёлый случай, от таких родов мать с ребёнком и помереть могут. Я звучно хлопнула в ладоши, подхватывая прямо из воздуха корзинку, в которой держу запасы зелий, трав, чистых тряпиц, игл и прочих необходимых предметов для срочных и особо тяжёлых случаев, кивком приказала гончару и его дочкам следовать за мной и уже только на середине пути сообразила, что Крабат упоминал целителя.
- Крабат, я правильно понимаю, что у вас в доме целитель? – шаг я не замедляла но вся так и сжалась в ожидании ответа. Не нравится мне наш городской лекарь, вот что хотите со мной делайте, а он мне не нравится. Мерзавец он, почище начальника стражи. Тот просто глупый и избалованный козёл, а этот змей подколодный. Напрямую пакостить не станет, но за спиной любую подлость совершит и не поморщится.
Гончар устало махнул рукой, походя сунув за щёку устало захныкавшей дочери кусок сахару и потрепав по всклокоченным льняным кудрям другую:
- Да какое там… Как Августа рожать-то начала, так прибёг, мы его даже и не звали. Закомандовал сразу, весь дом на уши подал, полотенце ему самое лучшее да чистое принесите, воды нагрейте, ножницы приготовьте, а то мы, право слово, сами не знаем что да как! Чай не первенец у нас, опыт уже имеется.
Ну да, не зря ведь Августа самая наилучшая в городе повитуха, все бабы да молодые жёнки всегда к ней бегают советоваться что да как делать.
- Значит, целитель сейчас у вас?
Мне было крайне необходимо получит чёткий и внятный ответ, ведь от него зависело: надо мне ставить защиту на себя, или не стоит силы тратить, лучше целиком сосредоточиться на роженице и её младенце.
- Сбёг целитель, - авторитетно заявила конопатая девчушка, звучно шмыгнув носом. – Как мамынька шибко кричать стала, да кровь пошла, он побледнел весь, засуетился, мало Марту из зыбки не вывернул, да и сбёг. Ишшо полотенечко пушистое прихватил…
- Клара, - Крабат укоризненно покачал головой, - нельзя влезать в разговоры взрослых. И плохо говорить о господаре целителе тоже нельзя, некрасиво.
- Но я сама видела, как он полотенце в котомку свою сунул, - широко распахнула глаза вторая дочь. – Я аккурат Марту укачивала, она звонко так кричала.
Если бы меня кто-нибудь особенно талантливый попытался вывернуть на пол из висящей почти под потолком зыбки, я бы тоже орала. За звонкость, конечно, не поручусь, но вопила бы от души.
- Уже почти пришли, господарыня ведьма, - прошептал Крабат, прислушиваясь к царящей на улице тишине и с робкой надеждой добавил, - а можа, разродилась уже? Вон, как тихо вокруг, даже шепотка ветра не слышно…
- В любом случае, проверить нужно, - я поплотнее закуталась в платок, дав себе зарок одеваться в следующий раз потеплее, если ночью на улицу позовут.
Едва мы подошли к двери, как раздался такой оглушительный вопль, что земля ощутимо дрогнула у меня под ногами, а ручка двери, к которой я прикоснулась, испуганно сжалась, словно досадуя о том, что не может вырваться и убежать прочь от этих страшных криков.
- Мамынька, - дружно пискнули девчушки, размазывая по лицу слёзы – ой, мамынька родненькая-а-а!!!
- Да тише вы, - прицыкнула я на девчонок, - без вас в ушах звенит. Крабат, проследи, чтобы твои дочери мне мешали. Ну, чего глазами хлопаешь? Живо!
Я бросилась к извивающейся на скомканных мокрых простынях роженице, а гончар поспешно и бестолково, словно неопытная несушка, заприметившая коршуна, принялся собирать своё многочисленное семейство. Ой, матушка природа, как бы самую малую и правда из зыбки не вытряхнули, возись с ней потом.
- А ну, тихо всем! - рявкнула я, для пущего эффекта пуская из глаз пару колючих молний. – Девочки, берите папу и идите…куда-нибудь. Да, самая старшая пусть принесёт чистых тряпок и горячей воды.
Я склонилась над Августой, мягко ощупала вздувшийся словно каменный живот. Мда, худо дело, травы и простые заклинания тут уже не помогут, придётся резать. Я вздохнула, вытаскивая из корзинки острый серебряный нож.
- Пощадите, господарыня ведьма! – пронзительно взвизгнули у меня над ухом, я чуть нож не выронила от неожиданности. – Смилуйтесь, не убивайте мамыньку!
Да что же это такое, в самом деле, я кому сказала, чтобы все убирались?!
Я резко повернулась к старшей дочери кузнеца и грозно сверкнула на неё глазами:
- Пошла вон, дура, пока я тебя в жабу не превратила!
Девушка шмыгнула носом и тихо, но упрямо произнесла:
- Не уйду. Я мамыньку в обиду не дам.
Вот что мне с ней делать, идиоткой?! Я глубоко вздохнула и нежно проворковала:
- Пойми, девочка, твоей маме нужна помощь… - Августа слабо застонала, - твой братик сам выбраться не может, я должна ему помочь.
Девица набычилась, упрямо выдвинув вперёд подбородок:
- Я с вами останусь.
- Да ради всех богов земли, - я передёрнула плечами, вынимая склянку с едким, убивающим заразу, зельем. – Только от кровати отойди, когда тошнить станет.
Девица запыхтела как целое ежиное семейство, сердито посверкивая на меня глазами, но мне её неприязнь была как начальнику стражи проповеди о благородстве и милосердии. Я выудила из сумки флакончик с сонным зельем, щелчком пальцев переместила себе стоящую на столе щербатую глиняную кружку и чуть шевеля губами принялась отсчитывать капли. Зелье очень сильное. Одной каплей больше нальёшь и всё, Августа никогда не проснётся и никакие поцелуи самых распрекрасных принцев не смогут её разбудить, тем более, что Крабату вряд ли понравится, если его жену начнут целовать разные принцы. Отсчитав ровно двадцать девять капель, я долила воды, шепча заклинание, и когда зелье стало прозрачно-синего цвета, протянула чашку Августе.
- Выпей, это поможет заснуть.
Женщина слабо улыбнулась, протянула дрожащую руку, но удержать чашку не смогла, чуть не вывернув питьё на кровать.
- Тише, тише, - я мягко придержала руку Августе, - не спеши и не бойся, всё будет хорошо. Ничего с тобой и твоим сыном не случится.
Я продолжала тихонько ворковать разную успокаивающую чепуху, а сама внимательно наблюдала за женщиной, отсчитывая время. На пятнадцатой, самое большее, семнадцатой песчинке она должна уснуть. Десять… А если не уснёт? Да ну, бред, зелье многажды проверенное, оно не подведёт. Тринадцать… Ну же, хорош таращиться на меня, как на путеводную звезду, засыпай! Пятнадцать… Мрак и все его приспешники, не заснула! Неужели я перепутала флакон? Я взяла чашку, якобы для того, чтобы переставить её на другое место и принюхалось. Нет, запах правильный, значит с зельем я не ошиблась. Семнадцать… Ну же, давай, засыпай, иначе резать придётся по-живому, а это не только больно, но ещё и опасно!
Августа слабо улыбнулась, чуть заметно вздрогнула и застыла. Ну слава первой лесной ведунье, от которой, согласно легенде, и пошёл весь род людской!
- Мамынька, - всхлипнула старшая дочь Крабата, о которой я успела благополучно забыть, - мамынька, что с тобой?!
- Не ори, она спит, - прицыкнула я на девицу, решившую продемонстрировать мне всю силу и мощь своего голоса.
Сражённая, как птица, на самом взлёте своего вопля, девушка опять сердито засопела, пытаясь пробудить во мне то, что я оставила дома в тёплой постельке: мою совесть. Нет, я просто обалдеваю от этих людей: как сама лезет под руку и спорит с ведьмой, так ничего, а стоило мне только призвать её к порядку, тут же начинает обижаться и смотреть на меня как охотник на зайца, который вместо того, чтобы убегать, пренебрежительно повернулся спиной и дёрнул ухом. Вот сразу чувствуется, что старшая из детей, всех норовит повоспитывать!
Я зло дёрнула плечом и резко выдохнула через плотно стиснутые зубы, возвращая себе спокойное сосредоточение. Если я сейчас потеряю концентрацию, то могу угробить и мать, и не родившегося пока ещё сына, а он-то точно ни в чём не виноват. Я тщательно обработала нож, монотонно и размеренно, как того требовал ритуал, шепча заклинания. Лично мне всегда казалось, что этот монотонный речитатив призван не столько оберегать от зла и привлекать удачу, сколько успокаивать ведьму, по крайней мере меня он всегда вгонял в состояние транса, когда голова мыслит чётко и холодно, а чувства отсутствуют напрочь.