И как по волшебству, только она успела об этом подумать, в этот же момент скрипнула дверь.
Первое, что с удовлетворением отметила Кэссиди, было то, что хозяин этого кабинета, теперь вовсе не был уверен, что он хозяин ИМЕННО этого кабинета. Он остолбенел, после чего закрыл глаза и замотал головой так, как будто бы стряхивал с себя наваждение. Через мгновение он их снова открыл, но тут же снова закрыл. В следующий раз, когда он их открыл, он их протер, но ни одна из этих манипуляций не помогла ему увидеть то, что он, как она понимала, надеялся увидеть. В конце концов, бесповоротно осознав то, что все, что он видит в данный момент ему, к его боли и печали, не кажется, он вкрадчиво поинтересовался:
- Кэсси, это как же надо было постараться, чтобы стены моего кабинета порозовели от стыда, мебель, пожелтела и позеленела от негодования, а стол - посинел от бешенства?
- Стол не посинел, этот цвет называется фиалковый, - деловито поправила она его. -Кстати, фиалковый - это цвет ваших глаз, так что, можете себе польстить, когда я всё это делала, то думала... - она томно вздохнула и, закусив нижнюю губу, улыбнулась, стрельнув глазками -. о вас, - произнеся это она ещё какое-то время кокетливо похлопала ресницами.
- Стол под цвет моих глаз. буду знать. - задумчиво повторил он и, прищурившись, принялся пристально и детально изучать белоснежные семейники с желтыми уточками. -А когда ты располагала их, - кивнул он то ли на уточек, то ли на рейтузы ты тоже обо мне думала? . А, кстати, что ты там строчишь? Новый список пакостей?
- Да я тут. - притворно замялась она. - Просто. письмо родителям пишу.
- Жалуешься на меня злобного, высокомерного и бессердечного. - понимающе кивнул он.
- И вовсе нет! Нет ни слова ни о вашей злобности, ни о высокомерии, ни о бессердечии.
- она приняла вид оскорбленной добродетели. - Всё, от первого до последнего слова исключительно сухие факты! Я, чтобы вы знали, специально сразу же, по свежим следам, все родителям пересказываю, а то если сразу не запишу, то потом либо что-то обязательно забуду, либо что-то наверняка допридумаю, а я полагаю, что вам этого не хотелось бы.
- Так ты все-таки обо мне своим родителям пишешь? - насторожился он.
- Угу! А о ком же еще! Вы мое, самое яркое впечатление за сегодняшний день!
- И что же ты там пишешь? - он в мгновение ока оказался возле Кэссиди и резко выхватил листок из ее рук. Он еще едва взглянул, а у него уже дергался правый глаз.
- «Чрезвычайно грубое и крайне болезненное насилие, повлекшее за собой значительные увечья, которые я не уверена даже, что пройдут бесследно?..» - прорычал он. - Но это же несусветная, подлая и мерзкая ложь!
-Ложь? - совершенно искренне возмутилась она. - Да, как вы смеете? Или вы хотите сказать, что и следы побоев я тоже сама себе поставила? - и она резким, театральным движением оголила правое плечико, на котором красовался еле заметный синячок. - И еще вот! - она ткнула ему под нос еще и запястье правой руки, на котором остался след от одного из его пальцев.
- Вот, черт! Я не хотел! - тихо пробормотал он. - Извини, пожалуйста, я вовсе не хотел сделать тебе больно. Хорошо, ладно! - он нервно взъерошил свои волосы. - Ты, конечно, преувеличила, но и я тоже был не прав, так что проехали. Но «вопиющее по своему кощунству надругательство, в результате которого он втоптал в грязь мое человеческое и ведьмовское достоинство и лишил меня чести.» вот это уже чистейшей воды ложь! Не было такого!
- Вы на глазах моих двух поклонников, моей лучшей подруги и этой вражины Джессики спеленали меня, взрослую женщину и могущественную ведьму, как младенца. И как вы думаете я при этом себя чувствовала? - вопрос был явно риторический, потому что она сразу же сама на него и ответила. - Вот именно, я чувствовала себя попранной, оскорбленной, оскверненной, растоптанной, униженной! Ну, и. что же это еще, если не надругательство над моей женской честью и ведьмовским достоинством?
- Как скажешь, как скажешь... - насмешливо хмыкнул он, закатив глаза. - Ладно, читаем дальше: - Жестокое насилие это и возмутительное надругательство. - теперь уже с расслабленной усмешкой на губах читал он, - .применил при попытке осуществить глумливое похищение. Глумливое похищение?! Да, у меня все документы на руках! Черт бы их побрал! Какое же это похищение?