— Ещё один осколок — и отправишься в закрытое крыло!
— Не посмеете! — выкрикнула я, прищурившись, и запустила тарелкой в стену, целясь выше головы дворецкого.
Контин только глаза закрыл под дождём фарфора, но не пошевелился. Я притопнула ногой и добавила сердито:
— Замуж за этого... лорда не пойду!
В закрытое крыло ужасно не хотелось. Там грязно, сыро и холодно. В ту часть графского жилища уже давно не ступала нога человека, оттого и угрожали мне именно тем, что запрут в этом ужасном месте. Но лучше уж то крыло, чем замужество с лордом Лонгли. Да мертвые леса приятнее, чем общество этого престарелого извращенца!
Отец покрутил головой:
— Это твой долг, Веста?
Рука сама нащупала следующую тарелку. Я скосила глаза — прозрачное блюдо с белыми лебедями. Ну и Небо с ними, хоть и симпатичные!
— Не пойду!
Бац! Дзы-ы-нь! Лебеди разлетелись на миллионы кусочков.
Заметив движение моей руки к очередной бесценной тарелке, отец заорал:
— Не смей! Это из приданого твоей покойной матери!
— Уж она бы меня поняла! — в запале выкрикнула я и прикусила губу.
О матери мы не говорили никогда. Это было запрещено. Но ведь отец сам начал! Первый!
— Она вышла замуж, как и положено! — отчеканил граф, и мне сразу захотелось провалиться сквозь землю.
Конечно, мамочка была идеальной! Мамочка никогда не повышала голос, никогда не топала ногой и, уж конечно, никогда не разбила даже блюдца. Послушная дочь, покорная жена, нежная мать! А я уродилась непонятно в кого. Возможно, от того, что растила меня не мамочка. Я даже не помнила, какой она была…
Пощадив эссамайский фарфор из приданого, я схватилась за тонкую вермейную вазу и подняла её повыше, с вызовом глядя на отца:
— Замуж не пойду, хоть убейте!
И со всей дури бросила изящное произведение искусства на мрамор пола. С жалобным звоном ваза распалась на три почти равные части. Отец бессильно прорычал непонятное ругательство и махнул рукой Контину и как раз подоспевшему конюху Миколе.
— Несите её!
Я взвизгнула, когда меня схватили за руки и за ноги, подвесив в воздухе, и принялась брыкаться, просто из вредности. Вот кабаны! Да как они смеют! Приуныла, вспомнив, что смеют. Если папа прикажет.
— В закрытое крыло? — с отрешенностью в голосе уточнил Контин.
Отец рубанул рукой:
— Пока в покои! И замок повесьте.
— Запираете?! — моему возмущению не было предела.
Как это?
— Запираю! — отрезал отец. — И призываю обдумать ситуацию, помолиться Небу и принять предложение сэра Лонгли. Всё! Несите!
Барахтаясь в крепких руках верных слуг отца, я молча глотала обиду. Позориться мне не улыбалось. Да и поза не располагала к воплям.
Посему я покорно позволила донести себя до постели, приняла почтительные извинения за доставленное неудобство и услышала щелчок замка. Таки заперли ироды!
Ну почему папенька не на моей стороне?! Хотя понятно почему.
Раньше наше графство процветало, мы буквально сорили деньгами. Но вот уже лет десять семья терпит тяжелые времена. Графство обеднело. Все что осталось от былого богатства и роскоши - уже треснувшие стены замка, которые вместо того, чтобы оберегать нас от холодных ветров в зиму, стали постоянным источником сквозняков. Пыльные залатанные накидки на креслах, побитые молью гобелены. Рамы окон и те уже совсем скоро доживут свой век. Когда-то полный слуг замок опустел. Остался только дворецкий Контин и конюх Микола, повар-экономка Милина, и горничная Мари. А что поделать, прислуга стоит денег, а мы и так концы с концами еле сводим. Поэтому убираются лишь те комнаты, которыми пользуемся, остальное все закрыто. Иначе Мари не справится.
За садом всегда ухаживала сама. Это единственная моя радость и отдушина. Там я всегда могла спрятаться от проблем. Рассказать цветам о переживаниях или пожаловаться на судьбу-злодейку. Растения вообще отличные слушатели, жаль только совет дать не могут. Единственным, кого я допускала к своему саду, был Микола, он помогал мне окучивать грядки. Отец же к этому делу относился весьма прохладно. Его вообще редко когда встретишь прогуливающимся в моем саду. Родитель предпочитал проводить дни и вечера в своем кабинете.
Грустно усмехнувшись, я провела пальцем по трещине в стене. Все же мысли о саде немного уняли мой гнев. Но как назло в голове снова возник образ этого напыщенного извращенца. Эти глаза-бусинки, похотливо бегающие по моей фигуре. Сальные пальца, что сами хватают мою руку.
– Да как они смеют?!
Со злой обидой ударила маленьким кулачком по стене. Необдуманный поступок, последствия которого я ощутила сразу! Улюлюкивая поврежденную руку, я сквозь зубы ругала себя,папеньку, сэра Лонгли и всех, кто хоть как-то был причастен к сегодняшнему происшествию. Вместо того, чтобы успокоиться, выместив злость на стене, я лишь сильнее распалялась. Боль смешалась с обидой и не позволяла прийти в нормальное состояние. Хотелось как-нибудь насолить отцу, так называемому жениху и всем на белом свете!