"Ни фига себе…" - хотела сказать я, но пентакль держался крепко.
- Что ты вожишшя?! - разъярённо прошамкал Лардозиан. - Где кровь, ученик, навы и навьи тебя жадери? Жаклинание на пике, режь!
- Учитель, она не режется! - плаксиво заоправдывался Ишко, снова и снова полосуя ножом моё многострадальное запястье, но клинок проходил сквозь плоть, как сквозь кисель, не оставляя ни следа. - Совсем не режется! Я не могу…
- На другой руке режь, кретин, идиот, олух! - взбеленился Лардозиан. - Ешли иж-жа тебя, недоношок, моё жаклинание, моё дивное, прекрашное жаклинание рухнет, жаставлю шобственные кишки жрать! Беш шоли!!!
Ишко стрелой метнулся выполнять приказ. Он яростно полоснул ножом по правому запястью. Ещё раз. Ещё. Ещё. И ещё. С тем же успехом.
"Может, другой нож возьмешь?" - кротко подумала я. Ишко, должно быть, что-то услышал, потому что зашипел и удвоил усилия.
Санти внезапно поднял голову, точно прислушиваясь к чему-то далёкому, а потом решительно шагнул вперёд, разрывая круг. Я прищурилась, размышляя, не начались ли у меня галлюцинации от сильного стресса: уж кто-кто, а Санти так просто стороны не менял - но тут и моё внимание привлёкло противное шипение. Плотное облако, колыхавшееся вокруг алтаря, которое одновременно и было, и не было, обратилось в дым и исчезло без следа, линии гексаграммы потухли, свечение вокруг некромантов начало медленно гаснуть. Санти пошатнулся, прижимая ладонь к носу, тут же выпрямился. Он окинул взглядом меня, Ишко и нож, а затем в вихре черных одежд стремительно развернулся к Лардозиану, в руке которого уже сиял багровый сгусток, припал на одно колено.
- Прошу простить моё вмешательство, учитель, это было необходимо, - быстро проговорил он. Его собратья с опозданием последовали примеру и десяток смертельных заклятий, от таинственно мерцающих огоньков-бабочек до мертвенно светящихся бумерангов, оказались нацелены на коленопреклонённую фигуру, алтарь и меня на всякий случай.
- Необходимо, мальщишка, предатель! Какую жмею я пригрел на швоей груди!!! - драматически взвыл старик, и в его голосе отчетливо прорезались истерические бабские интонации. - Ты ражрушил жаклинание! Ты ражрушил МОЁ жаклинание! Я жнал, вшегда жнал, што ты шлаб в вере, но надеялщя, што крепкая рука и мудрое наштавление вышибут иш тебя глупое шощуштвие! А ты врал! Притворялщя! А шам только того и ждал, штобы…
Санти неторопливо встал, в упор посмотрел на старого некроманта. Наверное, что-то такое было в его глазах, что Лардозиан мгновенно остыл и впитал багровый сгусток в ладонь. Учитель и ученик никогда не сходились в поединке, но случись такое, неизвестно, кто отправился бы на свидание с их любимым Владыкой, старый и опытный или молодой и многообещающий.
- Это было необходимо, учитель, - спокойно повторил Санти. - За неимением выхода вся сила заклинания обрушивается на тех, кто держит его. Это не я сказал, а вы. Рог единорога не задевает девушку, даже царапины не осталось. А без её крови… Промедли я хоть немного, отдача бы всех нас положила. Взгляните сами.
Он сделал быстрый пасс. Сверкающий клинок вылетел из руки Ишко, который всё это время продолжал тупо кромсать моё правое запястье, надеясь на чудо, и лёг в ладонь Санти. Молодой некромант откинул капюшон, едва заметно усмехнулся гримасе ярости на моём лице и вогнал нож мне в грудь по самую рукоятку. Я снова почувствовала только несильный толчок, но беззвучно завопила и задрыгала ногами. Санти выждал несколько мгновений, затем вытащил нож и продемонстрировал его собратьям. Ни на клинке, ни на платье не было даже пятнышка крови.
Пальцы некромантов еле заметно подрагивали: они так и не отпустили боевых заклинаний. Лардозиан несколько раз судорожно взмахнул руками и потрясённо ахнул.
- Што это? Што такое? Как же это так? Што жа подлощть?! - вновь начал закипать он, только на сей раз гнев был направлен не на Санти. - Да хватит уж, уберите! - он с досадой махнул рукой остальным.
Те с явным облегчением повиновались. Ишко вжал голову в плечи и стал отодвигаться от учителя, стараясь казаться как можно незаметнее. Я рассмеялась, но меня никто не услышал.
- Вы знаете, учитель, - с бесконечным терпением - теперь-то я знала, откуда его корни растут - проговорил Санти, - вы сами говорили это много раз… всё, высказанное священной девственницей, по определению является истиной и обретает статус закона.