"Не-эт, ну не га-а-ады ли эти некрома-а-анты?" - гневно подумала я, прежде чем провалиться в сон: даже полностью обезманенный Санти помнил о своих обязанностях и, не побоявшись захлебнуться кровью, задействовал для чар прану и бросил на меня Спи-моя-радость-усни.
Мерзавец.
А ранним утром он вскочил бодрый, как жаворонок, обновил защиту на лаборатории, получил на предложение вставать увесистым томом эльфийских легенд и, распахнув рамы настежь, безжалостной щекоткой выгнал меня из-под одеяла. Пока я, сонно моргая, таращилась на вползающий в окна туман, некромант весело объявил, что у меня ровно десять минут на умывание, одевание и завтрак. Не потороплюсь, отправлюсь на прогулку как есть - всклокоченная, голодная и в пижаме.
- Тебя надо срочно чем-нибудь занять. Чем-нибудь, что направит твою неуемную энергию в полезное русло. Пока ты здесь всё окончательно не разнесла, - подытожил он, и моя радость ("Ага, сдался!") слегка поутихла.
Время течет быстро, когда вам хорошо или вы в коме. Шесть, а, может, семь дней "прогулки" пролетели незаметно. Любое дело, за которое брался, Санти выполнял добросовестно и так же старательно, как охранял, принялся меня развлекать. Сочтя свой родной мир скучным и неинтересным для такой, цитирую, "жизнерадостной девушки", он повёл меня в другие - те, в которых побывал сам и о которых слышал от учителей. "Это замечательные места, - сказал некромант в самом начале пути, - многие из них существовали, когда твои предки ещё не слезли с деревьев. Поэтому постарайся, чтобы нас оттуда не выгнали. И ради Великих Сил, не уничтожь их "чисто случайно ненароком"!
Я летала на огромных белокрылых птицах среди башен Облачного города и спускалась на дно Великого океана, к дворцам и храмам аквилегов. Плясала при свете трёх лун на празднике Цветения Вишен и прогуливалась по огромным залам похожей на храм библиотеки императора Эвиса. Орудовала лопатой так, что комья земли летели во все стороны, но найденный алмаз величиной с куриное яйцо стоил и кровавых мозолей на руках и пролитого пота, к тому же руки Санти моментально вылечил. Некромант позволял мне делать всё, что вздумается - не отпуская, впрочем, магического поводка, и с энтузиазмом участвовал во всех развлечениях. Но и мораль читать не забывал.
- Я не дам тебе умереть раньше времени, дитя. Чем скорее ты это поймёшь, тем легче тебе будет принять свою судьбу. Великая честь…
- Это какая же? Истекать кровью из перерезанных вен и смотреть, как она расползается по линиям священного круга, пока ты и твои психи-друзья бормочете кретинские заклялки-призывалки? Откуда знаю? Твой наставничек, на которого плюнь - рассыплется, чуть от гордости не лопался, когда всё рассказывал! Извращенец старый, маньяк хренов… Не грузи меня философией, ладно? Дай хоть напоследок оторваться. И я не "дитё", сколько раз повторять! Почему в твоих изъеденных червями мозгах не может удержаться простое имя…
- Плевать мне на твоё имя. Избранные - это смертники, смертники - это инструменты. Им имена не к чему… Вовсе нет, мы идём правильно: ты начала оскорблять, значит, проголодалась. Когда-нибудь пробовала рёбра ягнят тридцати дней от роду? Мясо изумительное, просто тает во рту. Могу ещё порекомендовать копчёных змей или жареных личинок асвай.
- Прекрати! Я не хочу до конца жизни питаться одной морковкой и сельдереем!
Итог: сбежать я не смогла. Привести себя в негодность для ритуала - тоже. Покончить с жизнью - тем более. Но на исходе четырнадцатого дня Санти, пряча глаза, признался, что ему будет меня недоставать. Как колючки в заднице. Где-то внутри чёрного мага прятался островок альтруизма и доброты, который тот безжалостно травил долгом и честью, но вытравить не мог. Спокойно заснув в своей кровати, я проснулась и обнаружила себя уже на алтаре - обязательные в каждом жертвоприношении этапы проверки кондиционного состояния жертвы и беспомощного лепета, криков и мольб прошли мимо меня.
Слово "помощь" некромант интерпретировал так, как было удобно ему.
И на том спасибо.
Первым делом я увидела Санти, который, сосредоточенно щуря лазурные очи, наносил мне на лицо боевую раскраску, вторым - стоящего рядом Лардозиана, который трясся, булькал и брызгал слюной, всячески демонстрируя своё плохое настроение. И дело было даже не в том, что бывший ученик его чем-то разозлил или свершил что-то недостойное - просто бешенство являлось естественным состоянием дряхлого колдуна.