«Наречённая — это же типа рабыни? — размышляла я, слушая этот длинный титул. — Или там была наложница, или обречённая? Эх, словарь древнеземного не помешал бы». И какая я будущая мать? Хотя он явно из богатой семьи, раз у его матери одиннадцать детей. Если, конечно, они не считают Няню за мать. На некоторых планетах на эту тему разгорались войны. Вообще я заметила, что мужчины очень любят цветастые фразы. Наговорят, наговорят, а смысла ноль. Не потому ли все наши политики мужчины? Но красноречивыми извинениями и смиренными мольбами о прощении и помощи, Эмиль добился того, что профессор разрешил нам остаться и даже пригласил к себе.
— Чирик! — я вздрогнула и открыла глаза. Уже знакомая мне, голубая птичка летала около водопада. Как объяснил нам профессор, это птички-связные или птички-переводчики. Даже не надо проходить ускоренный курс языка, они улавливают образы и передают их, а уж наш мозг переводит их в привычные нам слова. Но для воздействия нужен прямой контакт. — Чирик! — снова сказала птичка. Видимо, она должна что-то мне передать. Я вытянула руку из-под струй воды. Птица аккуратно села на ладонь. «Жду вас к ужину, — услышала я в голове голос профессора. — Надеюсь, наряды от моей планеты вам понравятся».
Птица вспорхнула и улетела. Я закрыла глаза и ещё раз подставила лицо под тёплые струи. Затем с сожалением, вышла. Тут же подул тёплый воздух, и всё моё тело и коротко стриженные волосы высохли.
На диване из мха вместо моей формы лежало платье оранжевого цвета, того самого, как лилии в палисаднике у моей Няни. Даже переходы цвета были точь в точь. Красиво, конечно, но платье! Полярная звезда подери, где они видели заместителя капитана межгалактического корабля в платье? Я пошарила по комнате: ничего больше не нашла. Голубая птичка начала в нетерпении летать рядом и чирикать.
Делать нечего. Надела платье. Ткань как лепесток цветка мягко ласкала кожу. Клянусь Бетельгейзе, если бы вместо юбки до пят, были бы брюки, то я бы даже оценила. Я осмотрелась в поисках ботинок, но их нигде не было. Похоже, придётся идти так. Какое счастье, что ком я не снимала. Исчез бы вместе с мое формой. Что бы я тогда делала? Я подхватила подол в руки, подняла его повыше и зашагала по мягкой траве к выходу из комнаты. Птица полетела за мной.
Конечно же, за дверью меня ждал Эмиль. Он был тоже одет во что-то невообразимое, но хотя бы в штаны. Завитки его тёмных волос до плеч остались влажными после душа. Он выразительно посмотрел на подол моего платья. Я бросила ткань вниз, гордо подняла голову и широкими шагами пошла за птицами.
Точнее я попыталась сделать широкий шаг, наступила на подол (Полярная звезда подери эти юбки!) и полетела вниз. Но упасть я не успела. Эмиль подхватил меня. Сквозь ткань я чувствовала тепло его рук на своей коже. Он крепко держал меня одной рукой, а второй нежно поправил мои волосы. Я возмущенно повернула голову в его сторону и впервые посмотрела ему в лицо.
Тёмно-карие глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц пристально смотрели на меня. Я перевела взгляд на его губы и в голове пронеслась картина, как он накланяется и эти губы касаются моих. Я тряхнула головой, отгоняя её. Обычно я вполне владела собой, но, видимо, неудавшееся свидание сыграло злую шутку.
— Осторожней, — услышала я баритон Эмиля у себя в голове. Я удивленно оглянулась: моя птичка летала рядом, но на плече Эмиля сидела его.
«Похоже, если мы касаемся друг друга, то достаточно одной птицы», — подумала я.
— Мне тоже так кажется, — ответил Эмиль.
«Полярная звезда подери, они и мысли переводят?!» — я вывернулась из рук Эмиля. А если они и картинку передали?
— Ты прекрасна, — успело прозвучать в моей голове.
Что это значит?
Я понимаю: «Ты прекрасный пилот!», «Ты прекрасно разбираешься в звёздной навигации!», «Ты прекрасно справилась с внештатной ситуацией!». Но что значит это его «Ты прекрасна»?
Дальше я шла гордо, но медленно. Наступить ещё раз на подол и упасть — не входило в мои планы. От предложенной Эмилем руки, я отказалась. Нельзя давать врагу такое преимущество: держать мою правую руку!
Глава 4. Вечер на новой планете
Ужин ждал нас на плато у одного из входов в «пещеру» профессора. Странно было, конечно, называть так место, где мы очутились. Кроме того, что это, действительно, было жилище внутри горы, ничто не напоминало внутри ни шахт, где добывали минералы, ни картинки с природными красотами пещер на туристических планетах. Коридоры и комнаты были вполне человеческие.