Бэйли уселся на траву и, ожидая ее, вновь погрузился в раздумья.
Через минуту Мелани вернулась и уселась напротив, вытянув стройные веснушчатые ноги.
— Что случилось? Ты смотришься слишком серьезно для такого изумительного дня.
Бэйли задумался над тем, как ему лучше начать разговор о совместном опекунстве над ребенком.
— Ты знаешь, я всегда говорил, что не хочу детей.
Она прищурилась.
— Только не говори, что хочешь расторгнуть наш договор.
— Нет, но я хочу внести некоторые изменения.
— Какие? — Между ее бровями появилась напряженная складка.
Бэйли старался не встречаться с ней взглядом.
— Эти изменения не касаются ни твоей беременности, ни нашего последующего развода. Но я не хочу отворачиваться от судьбы и от жизни моего ребенка.
Он взглянул на Мелани, ожидая увидеть гнев в ее ярко-зеленых глазах. А вместо этого увидел одну из тех изумительных мягких улыбок, которые всегда заставляли его сердце переворачиваться.
— Нисколько не удивлена. Я была уверена, что ты придешь к этой мысли.
— Неужели? Я сам только несколько минут назад это понял.
Она встала, чудесная улыбка по-прежнему освещала ее лицо.
— Я же знаю, какой ты, Бэйли. Это одна из причин, почему я хотела, чтобы именно ты стал отцом моего ребенка. Ты не тот человек, который может просто повернуться и уйти, бросить своего малыша. А сейчас я собираюсь пойти готовить ланч. Ты как?
— Через пару минут приду, — сказал Бэйли.
Ему хотелось немножко побыть одному, чтобы осознать — как такое возможно.
Мелани Уотерс знала его явно лучше, чем он — сам себя.
— В одиннадцать встречаемся с мамой и папой на барбекю, — напомнила Мелани, когда они въехали на ярмарочную площадь.
Этот день наконец настал — Четвертое июля. Ясное с самого утра небо обещало жару. Бэйли был в отменном настроении, ведь через несколько часов его работа главного судьи конкурса «Мисс Лучшая Молочница» закончится.
У Мелани тоже было приподнятое настроение. Четвертое июля — самый лучший, самый веселый праздник. Ярмарочная площадь полностью преображалась, по периметру ставились ряды столов и скамеек, продавалась всякая еда и питье. Празднование всегда заканчивалось фейерверком.
— Конкурс намечен на пять часов, так что почти весь день в нашем распоряжении, мы все успеем, — ответил Бэйли.
Мелани кивнула и повернулась к окну, стараясь не замечать, как чудесно выглядит Бэйли. Хотя он был, как всегда, в джинсах, но нарядная синяя в серебряную полоску рубашка подчеркивала опасную синеву его глаз.
Мелани тоже в этот день была одета несколько не так, как обычно. Однажды она увидела летнее платье в витрине одного из магазинов города и оно так ей понравилось, что она сразу же купила его.
Это платье не скрывало ее фигуры. Цвет и стиль очень шли ей. Корсаж подчеркивал ее красивую грудь, а кокетливая юбка создавала ощущение женственности и легкости.
Мелани хотелось подольше сохранить в памяти реакцию Бэйли. Когда она вышла из ванной комнаты в этом платье, Бэйли издал возглас восхищения, а от блеска в его глазах у нее задрожали колени.
В данный момент он тихонько мурлыкал мотив старой песенки пятидесятых годов: «О чем ты думаешь?».
Поймав ее вопросительный взгляд, он улыбнулся.
— С нетерпением жду праздника. — Его улыбка стала шире. — Каждый год я с удовольствием смотрю, как ты набиваешь себя сахарной ватой, горячими сосисками, пончиками, а потом, во время фейерверка, жалуешься, что болит живот.
— Я не жалуюсь, — с улыбкой возразила Мелани.
— Ты права, — перестав улыбаться, он сосредоточился на дороге. — Ты не жалуешься. — Помолчав немного, он продолжил: — Моя мама любит иногда пожаловаться. А вот Стефани — она была просто чемпионом среди нытиков...
Мелани молчала, не понимая, должна ли она отвечать. Ей всегда казалось, что тема Стефани — табу в их разговорах.
Но Бэйли продолжил:
— Просыпаясь утром, она жаловалась, что кровать слишком мягкая, а в комнате слишком тепло. Потом — что пережарены тосты, кофе некрепкий и все было бы намного лучше, если бы мы уехали в большой город и я лечил бы людей, а не зверей.
Мелани сочувственно положила руку ему на плечо:
— Мне очень жаль, Бэйли.
Он удивленно поднял брови:
— А ты чем виновата?
— Ну, ты мой друг, и у тебя все пошло не так, а ты любил ее, — что-то похожее на вспышку ревности шевельнулось в ней, но она быстро справилась с этим чувством.
Бэйли продолжил:
— Знаешь, говорят, женишься в спешке, раскаиваешься не спеша. Я не думаю, что действительно влюбился в Стефани. Было вожделение, и, прежде чем успел опомниться, я уже оказался женат.