— Мне приказали… — повторила женщина натянуто, хотя непреклонность ее слегка ослабела.
— Приказал Марко? А его вы тоже знали еще мальчиком? Каким он тогда был?
Сара совсем не знала, почему она так настойчиво задает вопросы, торопливо шагая за одетой в черное экономкой, только на этот раз она была вознаграждена косым взглядом, который, казалось, оценивал ее.
— Я поступила в эту семью до того, как приехала вторая герцогиня… Герцог был тогда мальчиком лет семи. Пожалуйста, осторожнее на ступеньках, синьорина…
Она, вероятно, сама никогда бы не нашла дорогу в этом садке для кроликов, а не дворце! Комнаты вели в коридоры, которые, в свою очередь, вели в другие комнаты, а затем внезапно оказалось, что они попали в галерею, где висели портреты, в большинстве своем очень старые. Двойные мраморные лестницы вели вниз, в громадный сводчатый зал, в центре которого был плавательный бассейн, более похожий на римскую баню, со ступеньками, спускавшимися вниз в его самой мелкой части и парапетом, охватывавшим его с трех других сторон. Сам бассейн был выложен голубым кафелем, придававшим воде иллюзию миниатюрного моря.
— Как прелестно!
В глубокой части бассейна был сооружен искусственный водопад, вода, казалось, изливалась из стены, падая на отполированные камни.
— Вода сюда поступает из горного потока. Сначала она собирается в цистерне на крыше, где солнце нагревает ее. Если синьорина желает поплавать, вода всегда достаточно теплая.
— Нагревается солнцем — чудесно!
— Сюда, пожалуйста…
Солнечный свет почти ослепил ее после прохладного полумрака в доме. Сара прикрыла глаза ладонью, защищая их от яркого солнца.
С одной стороны теннисных кортов было сравнительно тенисто, там росли деревья, и громадные зонтики прикрывали своей тенью столы и стулья.
Марко, герцог ди Кавальери, встал на ноги с преувеличенной вежливостью.
— Как мило с вашей стороны присоединиться ко мне. Я вижу, вы оделись для тенниса — хорошо. Grazie [9], Серафина.
Женщина склонила голову и исчезла в доме, а Сара неохотно села на стул, который он ей подвинул. Намеревался ли он забыть о более ранней сегодняшней встрече? Вероятно, да! Она заметила, что он переоделся в короткие белые шорты, которые плотно прилегали к его телу. Бледно-голубая хлопчатобумажная рубашка была расстегнута почти до талии. С лицом корсара и суровыми черными глазами, которые сузились, когда остановились на ее лице, он выглядел потрясающе красивым, подумала Сара, а затем с чувством раздражения отбросила эту мысль. Она не должна забывать, что он враг!
— Вы хорошо спали?
Сара не могла оторвать глаз от волка на медальоне, который блестел на солнце, ослепляя ее и лишая здравого смысла.
— Да, спасибо. Я была очень утомлена.
Она придала холодность своему голосу, но ее пальцы нервно играли краем короткой плиссированной юбки.
— А теперь? Ванна освежила вас, я надеюсь?
В раздражающей грубости его голоса было напоминание о том, как он увидел ее сегодня утром погруженную в мраморную ванну с непокорными завитками волос, выбившимися из небрежно заколотого узла на шею и плечи — горячая вода лишь частично скрывала очертания крепких молодых грудей. В его черных глазах, которые умышленно задерживались на ее обнаженных руках и ногах, Сара чувствовала нетерпение зверя, который ждет, затаившись, достаточно уверенный в своей добыче, чтобы дать жертве побегать на воле еще немного.
Сможет ли она ускользнуть?
17
— Я удивлена, что у вас нет рва с водой и разводного моста, чтобы на самом деле быть отрезанным от всего остального мира!
Насадив холодный, как лед, кусочек дыни на вилку, Сара отправила его в рот. Поглядев через всю длину стола, освещенного свечами, она продолжала с легким сарказмом в голосе:
— Вы уверены, что ваши стены достаточно высоки, а ворота достаточно крепки, чтобы защититься… от кого вы прячетесь? В этой части света действительно есть бандиты?
Ее лицо слегка раскраснелось как от зноя сардинского солнца, так и от победы, одержанной над ним в их последнем теннисном матче сегодня вечером. Но он был разъярен, это чувствовалось по выражению его угольно-черных глаз. Он прожег бы ее взглядом до костей, если бы мог. Но теперь он небрежно играл ножкой своей рюмки с вином, и его лицо являло собой темную маску, лишенную всяких эмоций, когда он ответил с ленивой терпимостью.
— Бандиты? Несколько беглецов, прячущихся от закона, вероятно — несколько человек, которые добывают себе средства к жизни воровством, в то время как другие — работой. Но мои дворцовые ворота и вооруженная охрана стерегут дом от террористов; слово звучит не так романтично, как бандиты, но они гораздо опаснее. Почему вы задаете эти вопросы? Произошло что-либо, взволновавшее вас?
— Нет, я не взволнована. Мне просто любопытно, вот и все, — дерзко бросила в ответ Сара. — Я немного знакома с историей Сардинии. У вас есть интересные книги…
И затем, вспомнив свою роль, она добавила:
— Те, что с иллюстрациями, во всяком случае!
— Я понимаю!
Как она ненавидела его саркастически приподнятые брови.
— Вы читаете на итальянском?
— Один из мужей моей матери — Пьетро Ферреро — был итальянцем, и он оставался с нами достаточно долго для того, чтобы я поднахваталась итальянских слов то там, то сям.
— Весьма полезно. Но если вы действительно интересуетесь историей Сардинии, вероятно, я смогу вам помочь. Например…
— О… я подозреваю, что история все же не имеет для меня большого значения! — широко улыбнулась Сара, зная по тому, как едва заметно напряглось его лицо, что ей снова удалось довести его. — То, чем я и впрямь интересуюсь, — это — Коста-Смеральда, которая, как я слышала, считается первоклассным местечком. Мы можем туда поехать? — затараторила она. — Прошла вечность с того момента, как я последний раз танцевала, и, я уверена, Карло не возражал бы, если бы я побывала там с вами! Кроме того… я здесь уже, кажется, годы, а не несколько дней!
Она должна была быть своей сестрой и действовать, как действовала бы та. Надо продолжать удерживать его на расстоянии вытянутой руки своим дерзким и независимым поведением.
Этим утром, рано поднявшись, она вышла из своей комнаты на маленькую террасу, решив позволить солнцу позолотить ее бледную кожу, и Марко нашел ее там, лежащую в весьма открытом бикини. Она снова почти забыла свою роль, не ожидая увидеть его так рано. Находясь в полудреме, Сара оставила мощный транзистор, который он ей предложил, на волне с классической музыкой, передававшей в тот момент оперу. Конечно, он сделал несколько саркастических замечаний, которые она отмела в сторону, объяснив, что станция, должно быть, переключилась, когда она заснула. Он тут же нашел, к чему еще можно придраться, и стал поучать ее, какие опасные последствия может повлечь сон на солнце.
Пока он говорил, Сара с замиранием сердца чувствовала его взгляд, который, казалось, блуждал по ее телу с нарочитой дерзкой медлительностью, останавливаясь на ложбинке между грудями, на тени между бедрами, и поскольку у нее не было шали или полотенца, чтобы прикрыться, это слишком раздражало. Особенно когда ее сердце начало безотчетно стучать, а дыхание прерываться, заставив ее удержать сердитые слова, которые она была готова высказать ему.
— Вам будет лучше нанести на кожу немного специального масла, если вы собираетесь еще оставаться на солнце, — сказал наконец Марко, — и сделайте радио погромче, чтобы не заснуть на палящем солнце!
Презрительное движение его пальцев, и загремел рок, почти оглушив ее. Затем он удивил ее тем, что достал коричневую пластиковую бутылку с маслом, подогретым на солнце.
— Не надо… — начала она, взбунтовавшись, но ей следовало бы знать, что он не обратит внимания на ее протесты.
— Повернитесь.
Если бы она с кислым видом не послушалась, он, вероятно, взял бы ее за плечо и вынудил повернуться.
— Вы не сможете нанести масло себе на спину. Лежите смирно, и я помогу вам.