Если он коснется ее, она закричит… несмотря на то что, вероятно, никто не услышит ее или не обратит внимания на крики, даже если услышит. Но он не тронул ее и ушел с внезапностью, заставившей ее вздрогнуть.
Теперь, вечером, Сара обнаружила на его лице то же самое напряженное выражение, которое было у него перед тем, как он покинул ее, испуганную, но не с содранным бикини. Оно появилось только на мгновение, а затем исчезло, и его лицо снова ничего не выражало.
— Итак, вам недостает дискотек? Что же вы будете делать, если я отошлю Карло в какую-нибудь отдаленную часть света? Он может оказаться там, где нет даже электричества.
Итак, он снова испытывает ее?
— Не в такое ли место послали вы его на этот раз? Аргентина… у! Но, думаю, я смогу выжить, как выживаю здесь.
— Рад слышать это — и, поскольку вам тоскливо, не имея ничего, кроме солнечных ванн и время от времени игры в теннис, я, безусловно, приму меры, чтобы обеспечить вам какое-либо… подходящее развлечение.
— Спасибо!
Он вознаградил это усилие совершенно хмурым взглядом, и, приободрившись, Сара беспечно продолжала:
— Я начинаю чувствовать себя, как если бы… меня заперли в замке Синей Бороды — что-то вроде этого, не обижайтесь, конечно!
— Синей Бороды!..
— Да! — сказала Сара с готовностью. — Помните, это человек, который убивал своих жен, когда они ему надоедали, а затем прятал их искалеченные тела в маленькой комнате, которую обычно запирал, и…
— Пожалуйста! Достаточно! — гаркнул он, и его взгляд, обращенный на нее, стал еще более хмурым. — Да, мне случалось слышать о знаменитой Синей Бороде, но я должен сказать, что не нахожу сходства между последней женой Синей Бороды и вами! У меня нет потайной комнаты, где я прячу тела всех моих былых возлюбленных, которую вы можете открыть, и более того, — его голос стал слегка зловещим, — если бы я пожелал избавиться от вас, то всегда мог бы произойти несчастный случай: вы могли бы упасть с высокой башенки, прямо на черные скалы, к голодным волкам снизу…
— Вы… вы угрожаете мне?
Сара надеялась, что ее голос не дрожал. Она смотрела на него через стол широко открытыми глазами, пытаясь унять тревожное биение сердца. В конце концов, в его жилах текла кровь жестоких мстительных испанцев и мавров. А что, если он, принимая ее за Дилайт, привез ее сюда, планируя навсегда устранить из жизни своего брата?
В глубокой зелени ее глаз лежал отблеск золота, делавший их почти карими. Загар на щеках в мерцании оранжево-золотого пламени свечей казался еще темнее. А рот… Господи! Марко выругался про себя. Почему всегда при взгляде на ее рот ему хочется захватить его и снова сдавить поцелуем… и затем вспомнить, как много других мужчин целовали те же алые губы и были целованы ими в ответ?
Она поддевала его уже несколько дней, ее крошечные подслащенные колючки впивались в его кожу с такой силой, что становилось все трудней не схватить ее за стройные плечи и яростно не встряхнуть.
Она и в самом деле была совсем безрассудной, обыграв его в теннис, игре, которую он считал своей. Она играла, как амазонка, и отбивала самые коварные его удары. Он невольно прорычал ей потом:
— Должен признаться, что удивлен вашей игрой, но я предполагаю, мне следовало бы помнить, что теннис сейчас очень популярен!
Она была тогда в слишком приподнятом настроении, чтобы подтвердить его недоброжелательное замечание, но теперь ему удалось напугать ее, и ему хотелось, чтобы она оставалась в таком состоянии. Маленькая сучка, безусловно, заслужила это! Не только тем, что увлекла его до того, что он привез ее сюда, но и тем, что, несмотря на то, как она реагировала на его поцелуи и прикосновения, она продолжала заявлять о своей преданности его брату. Чуя его наследство, — у девчонки вряд ли были собственные деньги, ведь ее знаменитый отец даже не побеспокоился, чтобы официально признать ее. Он привез ее сюда, чтобы преподать ей урок и заставить Карло наконец понять, на какой женщине он собирается жениться.
Марко, размышляя, смотрел на нее почти с уважением, не беспокоя себя ответом на прямо высказанное обвинение, что он угрожает ей. Пусть съежится от страха! Пусть в этих больших зеленых глазах будет такой же испуг, как в глазах животных, предчувствующих свою гибель. Пусть боится его перемены ради, это, может быть, изменит ее нрав и сделает ее более уступчивой, чтобы угодить ему!
Ненавидя его за это высокомерное молчание и за то, как его глаза, казалось, холодно пронзали ее, Сара вскочила на ноги, нарушив возникшее между ними напряжение своим нетерпеливым криком.