Как будто читая ее мысли, Дилайт неожиданно сказала:
— Ты думаешь, что я сошла с ума — иду на все, чтобы удрать от большого брата, не так ли? — Обернувшись и сжимая в руке баночку с блеском для губ, она посмотрела на Сару необычайно серьезно. — Нет, я не рехнулась. Знаешь, я думаю, что на самом деле просто немного боюсь. И только потому, что Карло тоже боится — а ведь он не боится ничего и никого, кроме своего брата Марко. Вот что я имела в виду, когда в тот вечер сказала… — Тут с присущей ей переменой настроения она неожиданно повернулась к зеркалу. — Я думаю, что это не имеет значения, потому что, когда обнаружат наше исчезновение, мы с Карло будем уже мужем и женой и надежно укроемся в каком-нибудь отдаленном уголке Индии! А когда у меня появится ребенок, ну… тогда даже Марко не посмеет что-то сделать, потому что мой ребенок будет Маркантони! И можешь быть уверена, уж я не позволю никому командовать своим ребенком!
— Что ж, как только ты назовешь меня тетушкой…
Вполне можно было бы и уступить, с сожалением подумала Сара. И если говорить правду, разве она не ждала с нетерпением встречи с высокомерным Марко? О, уж она-то скажет ему все, что о нем думает, непременно!
Остаток вечера они провели на рок-концерте в «Мэдисон Сквер Гарден», где забыли обо всем и славно повеселились. Сара даже тайно затянулась от косяка, который кто-то передал по кругу, и нашла, что это действительно заставляет ее чувствовать себя более — какое слово обычно употребляет Дилайт? — расслабленной, вот именно.
После концерта вместе с остальными друзьями Дилайт времен ее работы натурщицей они отправились в греческий ночной клуб, где было шумно и весело и очень вкусно готовили. Сара немного захмелела от «Доместики» и прекрасно провела время, танцуя, пока не заныли ноги. Тогда она сбросила туфли и продолжала танцевать под аплодисменты Дилайт.
— Люблю Нью-Йорк! Правда. Может быть, я надумаю здесь остаться и заняться чем-нибудь… — говорила Сара, когда они возвращались домой.
— Сначала поедешь в Калифорнию и выручишь меня из беды! — подражая Нэнни Стегс, суровым тоном проговорила Дилайт, и обеих одолел такой смех, что минут десять они никак не могли найти ключи от квартиры.
— О Боже, неужели уже светает или мне мерещится?
— На улице светло, и, знаешь, это напоминает мне одну старую песню, ту, о бродвейских крошках… Что же я сделала со своими туфлями?
Сара рухнула на гору подушек, почти засыпая, и едва расслышала, как Дилайт сказала:
— Ты же все еще держишь их в руках, кукла!
Потом зазвонил телефон, Дилайт бросилась к нему в спальню и пробыла там целую вечность, или так показалось Саре. Она заснула и спала, пока ее не разбудили лучи яркого солнца, проникавшие через жалюзи. Болела голова, в нос ударил неприятный запах кофе и подгоревших гренок. Почему у Дилайт всегда подгорают гренки?
— Вставай и начнем, подруга!
Натянув на себя одеяло, Сара спрятала голову, выражая недовольство.
— Детка, живо! Нас ждут дела. Надо упаковать вещи и заказать билеты, и… разве ты не хочешь узнать, что мне сказал Карло? Ха! Я раскусила этого подонка, его брата! Увидишь, скоро он поймет, что не такой умный, как воображает! Эй!..
Она стянула одеяло. Показалась взъерошенная голова и перепачканное тушью лицо. Дилайт мягко сказала:
— Чашка кофе и две таблетки аспирина поставят тебя на ноги! Принести, а? И тогда ты сможешь послушать — нам надо поговорить, Сари. И… и придумать план! Осечки не должно быть, слышишь? Я покончу с собой, если не получится!
— Я не понимаю, — чуть позже говорила Сара, сидя сгорбившись, над кухонным столом и поддерживая голову прижатыми к вискам ладонями, — это план А или план Б — и зачем я позволила втянуть себя во все это!
Попытка говорить беззаботно не удалась. Голос звучал глухо и отдавался в ушах.
— Ты же твердо обещала и не можешь сейчас пойти на попятную, — без всякого сочувствия констатировала Дилайт. — К тому же, если бы ты принимала витамины, как я, у тебя не было бы похмелья. Послушай, дорогая, это очень важно, вопрос жизни и смерти, — моей смерти, если план не сработает. Ты же не хочешь этого, правда?
— Нет… — покорно пробормотала Сара. И уже решительнее добавила: — Я пытаюсь слушать, но почему не подождать, пока у меня в голове не перестанет стучать молот? Сейчас мне трудно слушать тебя…
— Аспирин подействует через несколько минут, вот увидишь! А пока он действует, я повторю еще раз. Но медленнее. Может быть, тогда это дойдет до твоего подсознания или, г-м-м, еще чего-нибудь?